Дети Каина

First

   Не уверена, что это было хорошей идеей. Это было из разряда вон выходящего — чтобы я куда-то пошла. Обычно, среднестатистический день моей скромной персоны ограничивался утренним проветриванием, так как сказать, «пустить душку» в комнате, где помимо меня обитала маленькая «рэмеди» — Мэдисон. Соседка по общежитию была сверх активной, что не раз приводило меня в недоумение — неужели не надоедает? Она была ведущим лицом нашего факультета, и мне повезло учиться с ней в одной группе — не приходится контактировать с остальными людьми, чтобы узнать расписание, уточнить информацию по поточным лекциям или прочее. Она была полезна — наверное, именно поэтому я её и терпела. Хотя, можно признать, она была в таком же восторге от меня, как и я от неё.
   Обмены любезностями бывали, например, когда нужно было провести уборку, или моё эмоциональное и бурное ежевечернее поведение, которое часто заканчивалось разбитой компьютерной мышкой, сломанным ногтем и потраченными впустую нервами, а также сильным ударом по моей и так шаткой психике, мешало Мэдисон заниматься своими делами. Но в то же время, мы жили в относительном мире, понимая, что лишние конфликты будут ни к чему. Моя чуткая натура требовала пространства — и будь моя воля, давно бы сняла квартиру, хоть бы какую захудалую, в конце концов — но жить бы одной. Родители могли обеспечить жилье в другом городе только в таком варианте, а на потенциальных местах работы нигде не нуждались в агрессивных, неприветливых и занудных работниках.
   В то время, пока Мэдисон верно шла вверх по своей жизненной лестнице — я тихо бесилась за экраном ноутбука, даже здесь, не имея возможности развиваться хотя бы в малой части от того, как это делала Мэдс. Предполагаемая работа стримером онлайновых игровых трансляций также требовала финансовых вложений — да хотя бы новое «железо» для комфортной работы. Это всё стоило, как моя побитая алкоголем печень, и было пределом мечтаний.
Иногда, вот так вот резко, накатывала сильная обида. Другие родители позаботились о своих чадах, с детства отводя их в кружки бальных танцев, единоборств, футбола или рисования, поддерживали в любом начинании своих детей, а не бросали на произвол с мощным пинком под зад «давай, вывози сама». Ни ума, ни таланта — но ты прорвешься, мы верим. Главное не забыть прикупить «Шевроле», отцу или матери — на деньги, которые ты конечно же заработаешь сама, добившись больших карьерных успехов. Мэдс была одной из тех детей, чьи родители дали ей фору в этой жизни — её лицо с малых лет сверкало на рождественских открытках в коробках шоколадных конфет, или подарочных сюрпризов для малышни, как и сейчас — в рекламе популярного тату-мастера. Её лицо и тело было визиткой, которое продвинули её родители.
   О ней позаботились так же, как и о многих тут присутствующих. Например, я уверена, что этот парень напротив меня — об его скулы можно было резать пальцы — не побитый жизнью, не обделен, а пресыщен. Это читалось в его взгляде — скучающем, кочующим от одного лица к другому, от натяжного потолка — до огромных панорамных окон. К слову, панорамные окна были невыгодным вложением этого кампуса — район и так слыл неспокойным из-за промышляющих здесь «перевертышей» — молодые, возможно не очень, люди в капюшонах и звериных масках занимались разбоем и хулиганством, а также очень быстро бегали и всегда были при огнестрельном — было бы весело, если бы этому скуластому пижону проделали дыру в голове. Я не смогла сдержать ехидный смешок, поперхнулась воздухом, от чего плечи зашлись в подрагивании, и послышался шелест воротничков, вслед за поворачивающимися лицами.

— Кора?

   Да ну нет. За что, Господи? Я не была верующей, но в каждый из таких моментов — когда на меня обращали внимание — подозревала о существовании высших сил, которые так наказывают меня за мой паршивый характер. Дженнифер впилась в меня взглядом, как разъяренный питбуль в бедренную кость, цепко. Я даже не помнила её прозвища, чтобы звать её мисс кто-то там, в тридцать лет она всё еще не была замужем, или очень хорошо скрывала своё кольцо и паспортные данные. Хотя, я вполне понимаю мужчин, если со мной просто не хотят связываться, то её — боятся. Кому нужна такая чопорная кошёлка? Её внутреннему, да в принципе и внешнему тоже, порядку можно было позавидовать. Местный «дилер» успокоительных, слабительных, снотворного и вообще всего чего захочешь, если постараешься в актерке — она промывала мозги студентам за огромные для университета деньги. Будь я её боссом — делала бы это сама, потому что жадность во мне панически и истошно орала «ты хоть представляешь, сколько всего за это можно купить»? Но сути дела это не меняет, Дженни была достаточно хорошо обучена и обладала высокой квалификацией, чтобы разговаривать с нами сейчас.

— Не расскажешь нам, что тебя так развеселило?

   Оу май. Да, конечно. Я представила, насколько сильно вы испугаетесь вида разможенных по стене, или полу мозгов скуластого, если какой-то смекалистый и самоотверженный «перевертыш» решит воспользоваться своей «бау-бау» пушкой. Представила, кто из вас решится первым вызвать врачей и копов, а не забьется в уголке, спасая свою золотую шкуру. Наверняка это будешь ты, Дженни? Или может вон та рыжая, с забитым татуировками лицом?

— Она сейчас расчленит вас взглядом, мисс Анлим, — каркающий голос одного из придурков-близнецов встретил сопротивление, в виде моих скачущих глаз между их голов. Я не успела увидеть, кто говорил, и теперь как дурочка пыталась догадаться, кто из них такой разговорчивый.
— Или кого-то из вас, если не заткнете рот, — это прозвучало совсем близко, что заставило меня прекратить созерцать блондинистые одинаковые рожи однояйцевых идиотов, и повернуть голову, чтобы встретить взгляд серых глаз, настолько глубоких и поддернутых дымкой, что их можно было бы назвать грозовыми. Незнакомец отодвинул стул, зацепив его ногой, тот противно и натужно заскрипел по покрытию, обращая всё внимание на себя и говорившего. Если так будет продолжаться, я понемногу начну проникаться к этому типу уважением. Парень вальяжно раскинулся на стуле, широко расставив ноги и протянув их, фактически лежа этими длинными ходулями в центре нашего воображаемого круга, театрально вздохнул, похрустел костяшками пальцев и заговорил снова.

— Наверняка Кора придумала занятие поинтереснее ваших разговоров о ранних залетах и контрацепции, мисс…

   Конечно, поинтереснее, чувак.

— Анлим. Мисс Дженнифер Анлим. Тебе стоило запомнить имя социального работника, с которым ты работаешь уже как третий год, Кай.

   Третий год? Почему-то стало не по себе от этой цифры, при осознании того, как много я упускала в мере своей незаинтересованности университетской жизнью, и у скольких проходила мимо их жизни, даже там не появляясь. «Новичок» оказался ветераном старой закалки — не представляю, что нужно вытворять, чтобы тебе назначили университетского психолога в качестве отработки, или насколько нужно быть психически неуравновешенным, чтобы заниматься с этой мымрой три года. Ладно я — не по своей воле попавшая в ряды очереди на «промывание» серого вещества. Всё Мэдс расстаралась. Хотя, у меня есть подозрение, что если бы Дженни узнала, что творится в моей голове, лоботомия показалась бы ей слишком милосердным окончанием моего славного существования. Кора…

— Кора? Ты с нами?

   Я начинаю тихо ненавидеть Мэдс, за её «моё» участие в этом мероприятии, дурочку Дженнифер, пытающуюся достучаться до меня каждые пару минут, не понимающую очевидные вещи, которые написаны на моё лице, и буквально заходящиеся в крике «отвалите», и Кая, взгляд грозовых глаз которого сканирует не хуже медицинского рентгена, чей ответный взгляд напротив, так и говорит «я знаю, о чем ты думаешь, и ты сумасшедшая», и чьи глаза застывают в безмолвном обещании неприятностей.