Дети Занавеса

Глава 1.

Черные ленты платья плотно облепили мое туловище, распадаясь лоскутами по пышной сетке подола. В руке я сжимала стальную ручку зонтика в виде головы ворона. Зонтик тоже был черным – я увидела, когда, пытаясь рассмотреть место, где очутилась, подняла голову наверх и встретилась с непроницаемой тканью брезента. Или это был шелк?

Нет, шелк бы промок. Хотя во снах невежливо рассуждать о реальности. И почти также глупо, как ограничивать в них свои возможности, так что лучше и не заикаться.

Я была одна здесь, если не считать множество вопросов, круживших вокруг меня. Все они были об этом особенном виде сна, в который у меня никак не получалось впасть нарочно, и я совершенно не понимала, на каких уровнях этого мира он все время происходил.

А кроме них меня еще мучило мое практичное любопытство, то и дело отмечающее, что я постоянно снюсь себе лишь в черном. Крик подсознания? Вмешательство чужого разума? Имела ли это сакральное значение?

Не то, чтобы я носила яркое в жизни. Животрепещущие цвета казались мне нелепыми в моем отражении в зеркале. Словно меня никогда не создавали для них. Но я, по крайне мере, и не слишком опускалась в уныние, выбирала синий, изумрудный, фиолетовый, изредка – бардовый. Многие подростки скажут, что понимают меня. Они ошибаются в своей уверенности. Мои и их причины разные. Ведь не их задача – играть в прятки со смертью на рубеже своего взросления. Тут, увы, не обойтись одной внешней неприметностью.

Хах, свести обсуждение моды к разговорам о смерти могла, пожалуй, только я. Ну и, возможно, другие, как я.

В любом случае сейчас я не собиралась расходиться о своей печальной доле. Ни тогда, когда находилась при тех редких секундах, в течение которых отчаяние и одиночество из мира живых отступали, уступая ЕМУ.

Осталось понять, где же он сам. Или я слишком поторопилась и пришла раньше? Я не могла сказать точно, как это устроено. В этом мире с определённостью возникали большие заминки.

Я откинула зонт, позволяя редким каплям упасть на мои мелкие кудри -мой обычный вид волос в реальной жизни – чтобы разглядеть хорошенько то место, которое составилось на перепутье двух сознаний. Даже не видя его воочию во снах, я могла понять, что он где-то рядом по окружению.

Что-то во снах всегда присутствовало от меня, что-то от него. Так, на этот раз вороны, летающие под проломленным куполом крыши в десятках метрах над моей головой явились со мной. Он иногда любил подшучивать, что таким образом мне нравится дразнить его ревность. Иногда мы ссоримся с ним об этом по-настоящему. Но все равно из раза в раз возвращаемся сюда, друг к другу.

Мое главное оправдание в том, что вороны взаправду казались мне интересными птицами.

Возможно, я сравнивала цвет их оперения с… а вообще-то я и сама не знаю. У НЕГО в моем сердце никогда не было конкурентов. Что касается Кайлороса… я встретила его чуть ли не сразу после того, как поняла, что не против приручить одного другого клювастого… Впрочем, это долгая история и не о ней сейчас речь.

Я покрутилась, осматриваясь вокруг. Под маленькими каблучками на кукольной застежке, в которые сон облачил мои ноги, захрустел песок и зашелестела смятая трава. На серо-белой кафельной плитке, устилавшей пол – по ощущениям в зале некой башни – то тут, то там вырастали зеленые пучки и среди них лежали различные мелкие вещицы и сырые, испорченные книги, как будто их всех побросали впопыхах.

Имелись здесь и целые книги. Причем в предостаточном количестве. Они битком набивали стеллажи, поднимающиеся вдоль стен, облепляя их словно мох - английские домики. Книги никогда не принадлежали моему сознанию. Они были ЕГО изюминкой. Как и зеркала. Я так и не выяснила у него почему.

Одно большое растянулось здесь во всю стену; окантованное серебристой рамой, на которой плясали то ли волны, то ли змеи. В мире людей этот стиль имел название, только я никогда не интересовалась. И как это не удивительно, зеркало не показывало моего отражения. Значит я точно находилась в нашем совместном видении. Только ЕГО зеркала никогда не отражали живых существ.

-О чем задумалась, пташка? – его ладонь легла на мое плечо из ниоткуда, его взор коснулся сперва моей щеки, затем ресниц.

Он вышел из за моей спины, словно там находился портал.

-О тебе, - наши взгляды встретились, между телами заиграло статичное напряжение. Я почти могла видеть яркие цвета заряженных частиц.

Его глаза всегда являлись бездной в моем воображении, которую сколько бы я не познавала, казалось никогда не сумела бы достичь края.

Но при этом я никак не могла запомнить их цвет. По-моему, они были темными. Хотя в какой-то промежуток времени своей жизни я полагала – они у него голубые или синие. Но тогда я скорее чересчур отдалась своим предпочтениям. С тех пор, как я остановилась на мнении, что они все-таки темные, среди встречных взглядов для меня исчезали все, кроме карих оттенков.

-Ты всегда думаешь обо мне, - произнес он с легкой улыбкой, скрывающей айсберги того, насколько ему действительно приятно это осознавать. – Под каким углом на этот раз?

Да, я думала о нем, можно сказать, постоянно. Наяву это уже давно получалось непроизвольно. Просто мысли приходили в течение иного дела, а затем испарялись, оставляя после себя послевкусия из теплых чувств. Словно волны, они омывали сознание и забирали с собой все лишнее. Там, за пределами этих снов, они являлись моей единственной светлой радостью. И я не приукрашиваю. Вы поймете. Позже.

Правда, доходило и до кретинического. Однажды, например, я так глубоко задумалась, какая я для него, что устыдилась в себе простого человеческого свойства ходить по нужде. После этого я старалась больше не уходить в себя. Надуманные идеализированные образы – та еще беда.

Что? Мне всего день назад исполнилось шестнадцать. Пусть смерть и маячила на кончике моего носа, я все еще оставалась человеческой девочкой. А нам свойственно перегибать палки.

Я кивнула.