Девайс

Девайс

            И даже слабый может поставить точку.

С самого раннего детства Лена была заброшенным, нелюбимым и несчастным ребенком. Родители ее не хотели, да и та получилась случайно, и не на трезвую голову, естественно. Вдобавок, ее появление разбило те самые планы заиметь ребенка, когда будет квартира, дача, машина и все остальное. Это время, разумеется, не пришло бы, но зато теперь есть кого винить. Но и такая семья долго не продержалась. Позже произошел несчастный случай с матерью, Раисой. В нетрезвом виде та упала с лестницы в подъезде, и сильно повредила спину. Хоть женщина к инвалидному креслу себя не приковала, но все же, ходить, как раньше, уже не могла. А отец, Александр, после этого инцидента, стал пить куда сильнее, и в конце концов начал скатываться: терять работу за работой, друга за другом, и даже срываться на Лене, обвиняя ее, как в этом, так и в несчастном случае с матерью, часто доводя до рукоприкладства. Сами же они из себя ничего не представляли. Он был вечно мрачным и вечно молчащим, практически всегда в плохом расположении духа. Уже даже было тяжело распознать, пьян он или нет. А она была наоборот, очень активна и многословна, при этом с огромным, раздутым эго и завышенным самомнением, как о взрослом, мудром и всезнающем человеке. А по сути своей, что он, что она, были просто пустое место.

Последним членом семьи и даже в каком-то смысле отдушиной для Лены, была ее бабушка Тамара. Окружающие считали ту слегка тронутой, но вполне безобидной. Хотя сама по себе она ничем, свою «тронутость», не проявляла. Это прицепилось к ней, как клещ, и шло по жизни в ногу. Сама же Тамара была напротив, весьма образована и добродушна, но при этом тихая, робкая и очень трусливая. Все это следы долгой тирании давно усопшего мужа, с тяжелым характером, при высоком воинском звании, который к тому же, был намного старше своей жены. Возможно, то и была главная причина всеобщего мнения, о психическом здоровье трусливой, замкнутой бабули, с вечно перепуганным взглядом.

Сама же Лена была просто тенью. Худенькой, высокой, растерянной, двадцатилетней девушкой, с грустными, и в то же время, отстраненными, карими, глубокими глазами, уже даже переставшими выражать обиду и боль, все глубже и глубже погружаясь в собственное сознание. При всем при этом, она была довольно симпатична. Правильные черты лица, аккуратный подбородок, красивый и ровный нос. Что правда, картину заметно портила ее общая неухоженность. Густые, прямые, насыщенно-черные волосы, длиной до плеч, имели не менее густую челку, и делили своей укладкой, жизнь девчонки ровно пополам. Когда из них был собран простой хвост, это значило что та на работе, а если наоборот распущенны, и висели без всякого присмотра, излучая жирный блеск, это значило, что она дома. Кожа у Лены белая, словно бумага, и имела местами сыпь и ранки, что говорило о неправильном и скудном питании девушки, плюс к ним присоединялись вечные спутники, следы постоянных побоев, подарки от мамы и папы. Одевалась она ожидаемо неброско, можно даже сказать скрытно, предпочитая оставаться незамеченной окружающими. Почти весь гардероб прямиком из секонд-хенда, да и то был весьма скромен. Потому девчонка, часто и подолгу ходила в одном и том же, что конечно, являлось прямым поводом для насмешек и слухов. Украшений у Лены было итого меньше. Все они являлись дешевой бижутерией, купленной за копейки, и часто даже украденной, в одном и том же магазине. Но даже в таком скудном выборе, девушка умудрялась подобрать себе вполне симпатичные безделушки, неброские и дешевые, точно передающие ее собственное самомнение.

Одним словом это был красивый, но запачканный, надломленный и крайне запущенный цветок.

***

Это теплое июльское утро было, мягко говоря, неудачным. Лена уже успела дважды вступить в конфликт с покупателями и зацепиться с коллегой. Работала она обычным продавцом в небольшом супермаркете, в основном на кассе, но часто выходила и в зал, на сортировку. Работа была тяжелая и очень объемная, а платили естественно мало. У Лены не было законченного образования, только лишь школа, да и то не вся, и бухгалтерские курсы от трудоустройства, так и не пригодившиеся в дальнейшем. Потому девушке перебирать не приводилось, и она соглашалась на все. Особенно, если учесть огромное давление со стороны родителей и ее, якобы, парня, который был с ней без согласия самой Лены.

Лена сидела на высоком вращающемся кресле, что к слову, давно уже надо было заменить. Одета была в нелепый рабочий костюм, ядовито-красного цвета, с не менее нелепой кепкой. Сидела она с несминаемой искусственной улыбкой и автоматом уже не первую сотню раз, повторяла одну и ту же фразу. Пакетик? Карточка? Есть ли мельче?

Очередная покупательница, пожилая дама в огромной шляпе, с нескрываемым отвращением смотрела на мозолистые, потемневшие руки Лены и фыркала себе под нос.

- Еще и за продукты берется. Такую только на уборку надо ставить.

Но Лена никак не отреагировала. Она лишь незаметно, но глубоко вздохнула, и посмотрела в сторону камеры-наблюдения, через которую за ней и без того, пристально и неодобрительно, следит помощница администратора, только и ища повод выпроводить девчонку. А терять работу было нельзя. За последние полгода, она и так сменила уже два подобных магазина, и еще один провал, может очень болезненно кончиться, вполне возможно даже больницей.

- Спасибо за покупку, приходите еще, - наигранно вежливо сказала Лена пожилой женщине, и взялась за следующего покупателя. Но как показалось той даме, сильно уж быстро.