Девчонка

Девчонка

Девчонка опять сбежала. Вызвала обслуживание в номер и сунула горничной пару купюр, чтобы та спрятала ее в тележке. Эш потерял бдительность всего на минуту, а большего и не потребовалось – в девчонке-то веса как в кошке. При желании она могла заплатить коридорному, и тот вынес бы ее за пределы отеля, засунув в чемодан без всяких проблем… Твою ж мать, стоит пометить этот вариант на будущее.

Эш только приблизился к несчастной женщине, и та сразу во всем призналась:

- Я просто открыла для нее запасной выход, - и, испугавшись, что он сообщит начальству, вынула из кармана смятые бумажки. – Не знаю, о чем я думала… Пожалуйста, мне не нужны проблемы!

Она лепетала что-то еще, но Эш уже спешил к лифту, на ходу прикидывая, как быстро девчонке удастся остановить такси. Проблема в том, что отель находился в оживленном месте, и ждущие своего клиента таксисты здесь редко переводились. Пока он одолеет полсотни этажей, машина уже будет далеко.

За три дня девчонка убегала уже в пятый раз, причем первая попытка случилась еще до того момента, как он формально приступил к обязанностям: паркуясь, заметил щуплую фигурку, спешно натягивающую капюшон, чтобы спрятать волосы, и сразу ее узнал. Они не виделись целый год, но беглого взгляда на острые плечи и запястья, перечеркнутые татуировками, хватило: в конце концов, девчонка ни капли не изменилась, разве что стала чуть-чуть повыше, хоть и по-прежнему едва возвышалась над плечом. Она тоже его заметила и застыла, открыв рот, чем окончательно себя выдала. В тот, первый раз, чтобы вернуть ее в номер, хватило обычной улыбки, но больше облегчать ему работу девчонка не собиралась. Впору было сознаться в профнепригодности и попросить расчет, но Эша останавливала мысль, что тот, кто придет на его место, не станет церемониться, а значит, сделает хуже, когда кажется, что хуже уже некуда. Девчонка могла достать кого хочешь, предыдущему телохранителю даже пришлось воспользоваться наручниками, чтобы удержать ее на месте – и где он теперь был? В полной заднице.

Эш тешил себя надеждой, что смыслит в людях чуть больше, чем тот шкаф, который теперь пытался откреститься от обвинений в похищении и домогательствах несовершеннолетней. Девчонка вела свою собственную войну, в которой приставленные охранники выступали разменными монетами ради одной единственной цели – досадить отцу. Тот был слишком занят, чтобы заботиться, чем его собственные игры грозят единственной дочери. По рассказам, за последний год ей пришлось трижды сменить школу, а в итоге она все равно торчала безвылазно в отеле, потому что риск оказаться похищенной в отместку нечистому на руку бизнесмену все-таки  перевесил важность выпускного класса.

- Зачем ей учиться, если все, что нужно – чтобы она была в безопасности? – бросил занятой работодатель. И отвлекся на параллельный разговор, тут же стерев из памяти осторожный вопрос Эша о том, как долго продлится это вынужденное заключение. Не только для нее, но теперь и для него самого.

С тем же успехом ей можно было оплатить билет в одну сторону до Марса.

Эш не хотел ввязываться. После их прошлогоднего знакомства ему пришлось действовать решительно и быстро, чтобы не позволить себе запутать все еще сильнее: в один момент он принял решение отступить и попросил перевода. Они даже не попрощались – ни записки, ни смс-ки, ни «прости» на память. Эш просто ушел, а на его место заступил молчаливый коллега по охранному агентству. Всего один раз на телефон, никак не связанный с рабочими контактами, поступил вызов с номера, который ему требовалось по условиям контракта знать наизусть, но он малодушно убрал телефон подальше. Если бы знал – переехал бы, но рядом с ощущением правильности каждого из следующих за ошибкой поступков крепло противоположное чувство, пугающе-тоскливое  – что все не всерьез. Не всерьез она, он, ее ушибленный на всю голову папаша и воспоминания на границе сна, все так же бросающие из холода в жар. А раз не всерьез – значит, незачем ждать от судьбы подвоха.

Зря – потому что «только ты смог найти общий язык с этой сумасшедшей девчонкой».

Мимолетное помутнение, после которого он вынырнул совсем в другой реальности, – вот что это было, убеждал себя Эш весь год после самого разумного побега в своей жизни. Не мост, проложив который, следовало собой гордиться, а короткое замыкание, вырубившее в мозгу все лампочки. Она несовершеннолетняя дочка босса, за один только взгляд на нее, не вписывающийся в рамки должностной инструкции, полагалось самостоятельно сунуть голову в петлю.

Но он снова сказал «да», прекрасно осознавая, какой приговор себе подписывает. Потому что хотел взглянуть в ее глаза и дать пищу мучившему уже неделю вопросу: тронул ли ее тот, другой, пытаясь погасить своеволие наручниками? И если да – вышибить из него последние мозги.

В лифте вызов завис, а когда прорвался через помехи, все равно оказался сброшен. Эш чертыхнулся – девчонка ни разу не заговорила с ним с того момента на парковке, когда их взгляды зажглись одновременным узнаванием. Она позволила увести себя наверх, в богато обставленную клетку, но как только замок защелкнулся, удалилась в клетку гораздо более уединенную – в собственный мир, где он, Эш, все еще был подонком, однажды наутро испугавшимся последствий. Она притворила за собой дверь ванной, откуда до ночи потом слышался звук льющейся воды, а Эш тысячу раз мысленно напомнил себе, что ее право на ненависть было законным.

Машина все еще стояла там же, где и три дня назад, сменились только соседи. Но прежде чем открыть дверцу, Эш внимательно осмотрелся. В свой второй побег девчонка добралась до стоянки, чтобы нацарапать на капоте пару ласковых. Он застал ее сидящую на корточках и старательно выводящую слово «мудак» и дал время закончить, прежде чем мягко тронул за локоть. Словно подначивая, она вытянула ладони, а у него внутри беззвучно надорвалась решимость устроить ей выволочку.