Девять [18+]

Глава 1 - Инъекция

Не мог сомкнуть глаз всю ночь. Сегодня мой последний день. Через крошечное окно просачивались лучи утреннего солнца, освещая одиночную тюремную камеру с унылыми и блеклыми зелёными стенами. Кто-то до меня здесь занимался росписью стен, чертя вертикальные палки и зачеркивая их по пять штук. Не знаю, чья это камера была до меня, но отсидел он тут тридцать семь дней. «Интересно, что он тут делал? Ведь карцер абсолютно пуст. Может, ему приносили книги?»

В коридоре послышались шаги нескольких человек, а затем и звук открывающейся двери. Железное полотно со скрипом распахнулось, и передо мной предстал надзиратель Донхо. Он пребывает сегодня в приподнятом настроении. «Неужели из-за меня?» Даже не кричал и наручники надел аккуратно, а не как обычно резко, чтобы сделать как можно больнее. «Ну что ж, я даже рад, что последняя прогулка в моей жизни пройдет спокойно. Хотя далеко не с Донхо и двумя только что отучившимся надзирателями это хотелось бы сделать».

Длинные коридоры с обшарпанной серой краской на стенах максимально вгоняют в уныние. «Неужели нельзя было сделать что-то повеселее? Тюрьмы разве плохо инвестируют? Сам бы лично не поленился оказать материальную помощь, подкинув пару-тройку десятков миллионов вон».

И вот мы входим в блок с заключенными. Все эти упыри скандируют мое имя и аплодируют, сидя в клетках справа. «Хи—ирург, хи—ирург». А ведь некоторые преступники ради этого и убивают – признания от других. Но мне на столько нет до них дела. Только воздух сотрясают. Молодые надзиратели, чтобы утихомирить этих животных, принялись стучать дубинками по решеткам. Наконец, это зоопарк закончился, и мы вышли на лестничную площадку.

«Почему я здесь, и почему так популярен? – Убил человека. И далеко не одного. Прокуратора приписывает мне сорок семь убийств. Нет, я не террорист какой-то и не безумец с пулеметом. Я всего лишь Хирург. И нет, я не кромсал людей в больнице. Я выбрал абсолютно антисанитарное место – улицы Сеула. Про мои убийства не говорил только немой, хотя же у них есть свой язык жестов. На протяжении двух лет я не сходил с первых полос газет, даже в поисковых запросах всегда входил в топ-три. А после того, как прислали агентов из США на мою поимку, люди, казалось, вообще сошли с ума и говорили только об этом.

В общем, с таким послужным списком меня решили казнить. Чего я не ожидал, так именно этого. Ведь их так давно не применяли в нашей стране: за прошедшие двадцать лет лишь один раз, и то за военный трибунал, когда у парнишки не выдержали нервы, и он расстрелял свой отряд. Что ж, всякое бывает в жизни.

О, в этом блоке тюрьмы я еще не был. Значит, здесь они держат эту комнатку смерти? Интересно, увижу ли я белый свет в конце туннеля, о котором так много говорят и пишут? Почувствую ли легкость и свободу? Стоит ли мне покаяться перед Богом сейчас? Есть ли в этом хоть какой-то смысл?

Разве нельзя посчитать покаянием то, что я сдался полиции сам, сознался во всем? Если бы я этого не сделал, то кто знает, сколько бы еще было открытым мое дело? Может, попало бы в висяки. Такое часто бывает, ведь в нашей стране такого рода преступность — это редкость. Полицейские просто не знаю, как ловить серийных убийц. У ФБР с этим дела обстоят лучше, но даже они не подобрались ко мне близко. Лишь она смогла…»

И вот мы наконец дошли. Передо мной были две двери, открывающие абсолютно разные миры: один был камерой смерти с креслом по середине, а второй – залом для «приятного» просмотра.

Меня завели в левую дверь, в которой меня уже ждали два палача: медицинские работники с очень умными лицами, будто бы на мне докторскую диссертацию защищать собрались. Донхо спокойно дал мне сесть на массивный серый стул. Отстегнул наручники, отчего я почувствовал огромное облегчение. Запястья то и дело ныли от этих браслетов, оставляющих четкие вдавленные красные полосы. Но не прошло и минуты, как мне обломали весь кайф: грубо пристегнули руки и ноги ремнями, закрепив на самом последнем делении. Я сразу почувствовал, как кровь начала отливать от конечностей, стало холодно. «К чему это? — Боитесь, что я вырвусь и на мед персонале покажу мастер-класс по вскрыванию людей?»

Я начал рассматривать комнату, чтобы абстрагироваться. «Почти ничем не отличается от тех, что показывают в фильмах: огромное зеркало-обманка во всю стену красовалось напротив меня. А за ним сидит кучка важных людей, возомнивших себя спасителями общества. Знаю я, как эти «шишки» заработали себе имя, с некоторыми приходилось иметь дело. Посади кого-то из них вместо меня, мир бы также лишился чудовища.

Интересно, там собрался кто-то кроме политиков, полицейских и американцев? Хотя комната там не такая уж большая, чтобы вместить абсолютно всех. Но мэр Сеула присутствует точно. Ему ведь нужно отчитаться. Толпы журналистов по любому собрались за стенами тюрьмы. Выйдет весь такой накрахмаленный в софитный от вспышек камер свет и заявит народу, что теперь все могут спать спокойным и мирным сном младенца.

Ай, ну вот зачем так безбожно пытаться найти мою вену? Уже третий прокол и все мимо, специалисты, мать его. Может тебе помочь? Как ты вообще анатомию в своём училище учил, а? Поскорее бы все это закончилось.

О, здравствуйте, зовут другого медика, кругом одни недотепы. В тюрьмы чаще всего отправляют на практику зеленых стажеров, которые не смогли проявить себя в ВУЗе и на практике. Свезло же мне...»

Открылась дверь, и в комнату вошёл ещё один палач в белом халате. Из-за своих огромных размеров он так медленно входил и передвигался, что неудивительно, почему мы его так долго ждали.