Девятая жизнь

Бусина черная

Сегодня у нас на девятый час (*15-00, обед) манна небесная. Да-да та самая, что служила пищей народу Израилеву сорок лет во время хождения по пустыне. И упала она, как и положено с неба. Тактик, гад, опять все проворонил. Правда, тут его вины как раз и нет – степень опасности он оценил верно, как крайне низкую, и предупредил честно говоря вовремя. Но вот некоторые совсем разнежились, причем до такой степени, что когда увидели сплошной шевелящийся ковер в двух шагах от собственного гнездышка… такого урона достоинству моей высокоразвитой цивилизации наверно еще не наносилось.

Но представителю «цивилизации» было не до падения его достоинства в чьих бы то ни было глазах – он пытался забраться под циновку аборигена в поисках спасения. Причем «под циновку» в буквальном смысле, я действительно умудрилась, пища от ужаса, залезть под циновку на которой он спал. И, кстати, натурально проспал сегодняшнюю заутренею молитву. В видимо была ниспослана за это была в качестве наказания.

Назарий от такой побудки шарахнулся в угол, я следом за ним где и настигла повисла на шее. Он разумеется, попробовал меня оторвать, но не тут то было - вцепилась в милотью как клещ, всеми четырьмя лапами, и было с чего – первые отряды уже маршировали по полу в нашу сторону. Тут-то он видимо окончательно проснулся и врубился в ситуацию, потому как вместо попыток отодрать меня от себя просто погладил по голове.

- Глупышка, это же просто акриды.

- Да? Честно-честно?

- Честно-честно.

- А есть их можно?

И нечего тут надо мной смеяться, лучший способ преодолеть свой страх – это его съесть!

Так что сегодня у нас на обед манна небесная, а я-то все ломала голову – ну чем можно прокормить в пустыне такую ораву народу? Откуда взять нужные для этого тонны биомассы, да еще не нанеся превратив пустыню в… э-э-э пустыню. А тут такое очевидное решение – чуть изменить пути миграции этой напасти и вот вам «манна небесная», а заодно еще и избавление ближней и дальней округи от стихийного бедствия.

Назарий на мое очередное «прочтение» святого писания, сначала перекрестился и помолился об укреплении в вере, а потом вдруг задумчиво заявил, что у евреев саранча действительно считается пищей кошерной… и «оставить собранную манну» на следующий день действительно не получится – разбежится или передохнет, а приготовленная – прогоркнет.

Ладно, оставим этот момент более сведущим, но то что сегодня мы наследуем Иоанна Крестителя, надеюсь, возражений ни у кого не вызывает?

Странно, а у меня их есть. Ведь указано что пищей ему служили акриды и дикий мед, не находите что сочетание несколько… странное? Дело в том, что в греческом языке есть похожее по звучанию слово «еккриды» то есть лепешки, приготовленные на меду и масле. И ту же манну в библии по вкусу сравнивают с еккридами…

Вот и разберись – кто там что ел, то ли лепешки на меду, то ли саранчу жаренную в масле. Последнее мне кажется все же более вероятно. С поправкой на климат, так сказать. Да и вкус – замечательный.

Вот мы и хрустели лакомством и, несмотря на радость для желудка, смурнея просто на глазах. Несколько обиженная такой реакцией на свою готовку пристала к Назарию требуя объяснить «что не так».

Оказалось, что он не первый раз вкушает это блюдо(саранча появляется в этих местах до семи раз в год), и каждый раз вспоминает, как он ее попробовал впервые…

В общем-то, простая солдатская история, как спешили на выручку да припозднились, враг уже вовсю хозяйничал за стенами и в домах, а все колодцы в округе были забиты трупами, и не было ни сил выбить врага со стен, ни уйти. Но уходить все равно пришлось.

И как шли потом войска неизвестно куда, оставляя за собой павших животных, а потом и людей. О том, как солнце безжалостно, а воды просто нет и все колодцы на пути вычерпывались досуха и возле каждого из них оставались десятки обессиливших или просто разуверившихся людей, надеющихся лишь на то, что вода в колодце появится раньше, чем смерть. Из них потом не вернулся ни один человек.

Как делились последним глотком и убивали за него же. А потом, наконец, добрались до колодца, который не смогли выпить, несмотря на жажду. Не из-за его полноводности, а потому что просто мало осталось жаждущих…

И все это, лишь чтобы выяснить, что даже небольшой остаток пути им уже не пройти. Пусть уже хватало воды, но обессиленным переходам людям нечего было есть, а животные все пали гораздо раньше и были брошены вместе с перевозимыми ими припасами.

Вот тогда-то Бог и услышал их молитвы. И с неба упала саранча. Голодные люди хватали ее сырой, потом сушили или жарили, перетирали камнями и пекли лепешки. И смогли-таки вырваться из передряги.

Да уж, вот такое «приятного аппетита». Быстро отворачиваюсь, но видать недостаточно быстро. Что-то Назарий в моем взгляде углядеть успел, потому что, разом забыв все свои горести, ухватил меня за лапу, накрыв сверху второй рукой.

- Тебе они тоже что-то напоминают? – а глаза-то какие добрые… Как тут соврать?

- Да,- говорю, - на воина-фермика похоже.

Правда сходство это, скорее выверт подсознания. Мало у них общего, разве что тоже насекомые, да и тут большой вопрос. Насколько помню, у насекомых легких нет. Но делать нечего – бегу за бумагой и рисую Назарию «образ врага», попутно поясняя:

- Понимаешь, в первую командировку я ни одного фермика живым так и не увидела. Только отметки на экране, да и все. Это конечно и к лучшему – иначе я бы с тобой тогда сейчас не разговаривала. А вот во второй раз насмотрелась, правда в основном на мертвых… - тут приходится заткнуться на минуту, борясь с некоторыми воспоминаниями…