Диадема старого жреца

Часть первая и единственная

— Орудия, пли! — раздался голос командира канониров. Корабль содрогнулся, из десяти пушек одновременно вырвалось пламя, и всю палубу заволокло едким дымом. Жак прищурил глаза, и увидел, как на нижней палубе галеона что-то вспыхнуло.

— Горит, испанец, горит! — радостно закричал он, — на абордаж.

Весь корабль снова содрогнулся, но в этот раз от радостных криков корсаров. Этот бой им очень тяжело дался. Сломалась одна мачта, треснула вторая. Корабль плохо слушался руля и никак не мог приблизиться к галеону, чтоб сойтись врукопашную.

Жак с самого начала боя про себя проклинал метких испанских канониров, ведь неприятности начались с первого же ядра, пущенного врагами. Но счастье всё-таки улыбнулось в очередной раз гражданам вольной республики — одно ядро с корсарского корабля удачно попало в склад пороха, галеон содрогнулся от взрыва и начал гореть.

Испанцы забегали, пытаясь потушить пламя, и уже не обращали внимания на медленно приближающийся корабль корсаров. Те, неловко переваливаясь на волнах разбитым кораблём, подтянулись к галеону. Полетели кошки, привязанные к верёвкам. Корсары пошли в атаку с радостными криками.

Раздалось несколько выстрелов из мушкетов, в нескольких местах начались сабельные дуэли. Капитан испанцев, дон Хосе, пытался организовать оборону, но пожар и страх испанских моряков перед неудержимыми корсарами не оставил ему никаких шансов.

Через несколько минут всё было кончено. Покорные идальго столпились посреди палубы, побросав оружие. Дон Хосе вышел вперёд и с хмурым видом передал свою шпагу Жаку.

— Сегодня вам повезло, — сказал он сквозь зубы, — но в другой раз может быть по-другому.

— Всегда к вашим услугам, сеньор, — отсалютовал ему шпагой Жак. У флибустьеров не принято было издеваться над поверженными врагами, поэтому они сказали испанцам спустить шлюпки на воду и убираться ко всем чертям. Те поспешили воспользоваться доброжелательностью победителей и через пару минут лодки, полные людей, покачиваясь, отчалили от борта галеона.

Возбуждённые победой корсары начали обыскивать трюмы и вскоре раздались радостные крики. В трюме были бочонки с серебром, пряностями, какао. В дальнем углу трюма нашлись и клетки, в которых по своему обыкновению, испанцы перевозили рабов. Только в этот раз в клетках были не обычные негры, а пойманные английские протестанты, которых везли в Испанию, чтобы повесить в один из праздников святой церкви, чтобы поднять пошатнувшийся за время последних неудачных войн авторитет испанской короны.

Обнаружив англичан, флибустьеры начали гневно выкрикивать угрозы в адрес так легко отпущенных испанцев. Особенно, когда вынесли самого старого пленника, спина которого была исполосована плетью до костей.

Жак прошёл в каюту капитана и ему в глаза бросился небольшой сундучок. Красное дерево, по краям оббит серебряными пластинками. Он открыл его и присвистнул от удивления – сундучок был до верху полон золотыми украшениями. Одно из них бросилось ему в глаза огромными жемчужинами, вставленными в диадему. Да, этот приз надо будет делить уже на берегу, слишком он ценный.  

Оставив часть команды на испанском галеоне, и кое-как подлатав свой корабль, корсары двумя судами пошли в сторону Тортуги. Все, свободные от вахты, собрались на верхней палубе и обсуждали — кто как свою долю добычи потратит.

— Недаром я вчера, братцы, прибил подкову к мачте – она нам удачу принесла, — хвастался один из корсаров.

— Нет, это наш кот всё, — не соглашались с ним другие, — первое же плавание для нашего Томми, и вон какой приз.

Кот, как будто чувствовал, что говорят про него, выглянул из кубрика и пошёл по палубе важно вышагивать.

 Жак с улыбкой прислушивался к разговорам своей команды, внимательно оглядывая горизонт. Пятнышко вдалеке его немного беспокоило. Оно могло быть предвестником шторма, а корабль плохо слушался руля — его сильно потрепало в бою.

— Убрать паруса! — скомандовал он дежурной вахте, когда облачко стало расти и заняло уже половину горизонта. Стало понятно, что их настигает шторм. Жак встал сам за штурвал, повернул нос корабля против ветра и началась борьба со стихией. Но как ни был опытен капитан, потрёпанный в бою корабль начал сдавать. Сначала сломалась уже треснувшая мачта, потом в трюме началась течь.

— Рифы, нас несёт на рифы, — раздался тревожный голос вперёдсмотрящего. Действительно, к шуму ветра и волн добавился глухой рокот течения,

— Спустить шлюпки на воду, — скомандовал Жак, видя, что корабль не спасти. Корсары дружно взялись и через пару минут шлюпки болтались с подветренной стороны судна. Моряки начали торопливо прыгать в них, рокот бушующей в рифах воды нарастал. Жак изо всех сил пытался рулём выровнять корабль так, чтобы защитить шлюпки от волн и ветра, пока матросы рассаживаются.

— Капитан, скорее сюда, — раздался голос из шлюпок. Жак отпустил штурвал, который тут же весело завертелся. Корабль качнуло, раздался треск и сверху на бегущего по палубе Жака упал кусок отколовшейся мачты. Он потерял сознание, свалился мешком на палубу и уже не слышал треска ломающегося борта корабля, который напоролся на риф. И не видел, как течением относило шлюпки прямо на белеющие, смертельно опасные для любой лодки в шторм, буруны.