Диббук 1889

Диббук 1889

Диббук 1889

Роджер Куинси, незаконный сын графа Уинчестерского Александра де Куинси, был уже немолодым человеком. Некогда уверенный в себе, сильный мужчина испытал все возможные превратности судьбы, и пребывал в обстоятельствах столь плачевных, что потерял всякий вкус к жизни. Он часами бродил по улицам Лондона и, хотя первое время сторонился людей из боязни, что его могут узнать, сейчас его, на первый взгляд бесцельные путешествия, пересекали самые оживленные места города. К тому же узнать в Роджере прежнего человека было невозможно. Заросший, немытый, немыслимо худой с горящими безумными глазами на мертвенно- бледном лице, он походил на живой труп. Казалось, своим постоянным бормотанием он непрестанно взывал к недоступным разуму ужасным богам. Единственное, что можно было разобрать в его словах, это имя его умершей супруги.

 - Ленор, Ленор… - раздавался болезненный клекот. А далее слова, которые нельзя было понять, чередующиеся резкими вдохами и стонами.
 

Первая жена Роджера, Сара Уитман умерла больше двадцати лет назад. Мужчина долгое время хранил ей верность и только спустя девятнадцать лет снова женился на девушке Ленор Мэт. В первую осень, которые пятидесятилетний Роджер и его двадцатипятилетняя Ленор провели вместе, молодая жена заболела туберкулезом.  Миссис Куинси угасала быстро. Смерть считала не месяцы, не недели, а дни. Роджер из последних сил пытался спасти свою возлюбленную. Он не жалел ни денег, став почти нищим, ни сил для того, чтобы спасти Ленор. Мистер Куинси управлял и домом, который содержал в чистоте и безупречном порядке, однако в последнее время их жилище выглядело по-нищенски убого, так как все средства уходили врачам. Обстановка и старания Роджера, у окружающих, вызывали щемящую жалость — такую, какую способны испытать лишь люди, испытавшие в своей жизни горе от потери своих близких и любимых.  Осень 1892 года была холодной, что усугубляло болезнь, и больную постоянно сотрясал озноб. Ленор лежала на кровати, обняв мужа, и часто повторяла, примеряясь на разные лады «Прости меня, я не должна была заболеть», на что получала неизменное «Что ты, перестань. Это я плохо о тебе заботился».

Ленор ослабшими бледными пальцами касалась руки своего мужа и гладила ее, даря последнюю ласку своему Роджеру.  Огромная пёстрая кошка, которая жила с супругами, все свое время проводила у ног больной. Злые языки говорили, что она чувствует смерть, а Роджер утверждал, что Нэсси, так звали кошку, понимала, что приносит большую пользу и согревает, а может быть и лечит погибающую хозяйку.

Так, в тихих, почти безмолвных разговорах, Ленор и Роджер провели последние дни вместе. Ленор умерла тихо, только напоследок девушка крепче сжала руку Роджера и произнесла: «Нет ни одного бога на земле и на небе никого нет… только ты один, Роджер…»

Похороны и несколько дней после, Роджер держался, практически все время он проводил в любимом кресле своей супруги, смотря на их свадебную фотографию. Но где-то через месяц он как бы вышел из этого оцепенения и пустился в бесконечное путешествие по Лондону, пока без какой-то определенной цели чего-то достичь, но в глубине души понимая, что так нужно и его кто-то зовет и направляет.  За два прошедших месяца, несчастный прошел сотни миль. Друзья или отвернулись от Роджера или просто не могли помочь, и город приобрел еще одного безумного чудака.

В поздний вечер, пятого декабря 1892 года, мистер Роджер Куинси остановился. Он остановился не так, как делал это последние дни, на мгновение, чтобы сменить направление движения или для того, чтобы свалиться на постель и забыться на несколько ужасных часов мучительного сна. Он остановился, а его бормотание прекратилось. У мужчины возникло ощущение приближающейся беды, но вместе с тем он чувствовал и некое странное удовлетворение. Наконец-то он дошел. Табличка на здании, перед которым он стоял, гласила: «Bayswater, London W2 4JT». Роджер задрал голову повыше и с явным беспокойством осматривал большое здание из красного кирпича. Шляпа упала с головы мужчины и теперь, с откинутыми назад волосами и тощим, измождённым лицом, Роджер походил на персонажа «черной живописи» Гойя. Постороннему мог показаться в нем мертвец, по мановению страшной магии вставший и смотревший в небо.

 Старик, стоявший неподалеку, посторонним тут не был. Это был старый и уважаемый Эйтан Цифани, смотритель и староста «Большой Синагоги Нового Вест Энда», на которую и смотрел безутешный Роджер. Большая Синагога или по другому Дом Собраний не могла считаться центром религиозной жизни еврейской общины города. Ступени у входа в синагогу были сложены из серой плитки, как и дорожка, которая растянулась от ворот Синагоги до главной улицы, прямо до калитки в ограде. Высокие стройные пропорции здания, подчеркивались узкими окнами и полукруглыми пилястрами, которые совсем немного выступали из стены. Двустворчатые ворота Дома Собраний были оббиты медью, как и сам купол храма.

Последние несколько лет она была тиха и безлюдна. Многие евреи, проживающие неподалеку, часто подходили к тяжелым, крепким ее стенам, но отступали и не входили внутрь. Синагога дышала тайнами и величием, но вместе с тем у здания будто не было места для людей. Все в ней было устроено так, чтобы дух и сияние занимали место тех, кто пришел бы помолиться в залы молитв. Местный Рав, который отвечал за толкование по Еврейскому Закону, считал, что Всевышний таким образом отделил иудейских ученых от остальных прихожан, дав им возможность учить Тору в тишине и покое. Он отмечал, что в тишине преображение человека всегда ощущается сильнее. Как в плохую, так и в хорошую строну. Другие считали, что все дело просто в неудачной постройке помещения.. Вот и сейчас в здании, для проведения обряда не могли собрать миньян, кворум из десяти мужчин.

            Оставляя следы на едва прикрытой снегом мостовой, староста Эйтан Цифани подошел к Роджеру. Старик с видимым усилием нагнулся, поднял упавшую шляпу Роджера и протянул ее в сторону мистера Куинси.