Диббук. Мертвая ведьма

Пролог

ПРОЛОГ

Нудный дождь лил и лил, размывая комья кладбищенской земли. Крупные капли падали на восковое лицо покойного, стекали слезами по щекам. Люди жались к другу, пытаясь спрятаться от резких порывов ветра, отводили взгляд от мертвого лица, с нетерпением ждали окончания церемонии.

Внезапно одна из присутствующих женщин побледнела и схватившись за сердце, охнула. Стоявшая рядом Старушка попыталась поддержать ее, подхватив за локоток, но женщина оседала на землю, жадно ловя ртом воздух. Одного взгляда Ларисе хватило, чтобы определить сердечный приступ. подскользнувшись в грязи, она бросилась к женщине:

– Ни****церин есть у кого-то? – спросила она, обведя взглядом столпившихся старичков. Они напоминали воркующих пугливых голубей.

– У… у меня! – подняла вверх руку сухонькая бабулечка и принялась копошиться в сумке.

Лариса сунула руку в карман, достала упаковку асп**ина, заставила женщину разжевать таблетку.

– Капсулу под язык, – командовала Лара. – Раскусите, но не глотайте! Держите ей голову! – дрожащими пальцами она расстегнула пуговки на воротнике строгого черного платья. – Чего вы все стоите? Звоните в скорую!

Мир дернулся куда-то в сторону и перед глазами вновь возникла палата реанимации.

– Мне очень жаль, Лариса.

– Нет… нет, – она качает головой, но уже понимает – там, под белой простыней ее отец. По спине бежит холодок. – Операция плевая, – бормочет она, – я сама, лично обследовала его… – голос пропадает, горло сжимает спазмом. Врач качает головой:

– мне очень жаль, Лариса. Ты не можешь не знать, что в его возрасте…

она запускает пальцы в волосы, царапая кожу.

– Ему было шестьдесят пять , Гоша. Всего шестьдесят пять… это моя вина! Он умер из-за меня!

Гоша хватает ее за плечи, встряхивает:

– ничего подобного, ты не виновата, никто не виноват! Так бывает, ты же знаешь, Лариса…

– Уходи, Гош! – кричит она и оттолкнув его бросается к телу отца, падает на колени у койки и рыдает…

Лариса вздрагивает, шесть лет прошло, а она помнит все, как вчера; с трудом ей удается подавить нахлынувшие воспоминания.

Могильщики опускают гроб, орет спешащая к кладбищу скорая. Женщину кладут на носилки, врач что-то быстро-быстро говорит, но Лара его не слышит.

***

Луна выглянула из-за туч и ее бледный свет рассеял тьму. Лариса ужасно устала, но все никак не могла уснуть. Справили девять дней, родственники разъехались, она осталась одна.

Лариса и самой себе не могла объяснить почему не вернулась в Москву сразу после похорон, ведь дом, доставшийся ей в наследство, почему-то пугал ее. Это был необъяснимый мистический страх, претящий рационализму, он накрывал с головой, как цунами, превращал кровь в парализующую жидкость. В такие минуты Лара чувствовала потустороннее присутствие, невидимое глазу нечто следило за ней из каждого уголка, как затаившееся чудовище. Стоит потерять бдительность и сомкнутся его хищные челюсти, и утянут на дно...

Лариса думала, что никогда не сможет жить здесь, как бы не влек ее местный воздух – свежий, живительный, влажный. С самого первого дня пребывания знала, что по возвращению в город выставит дом на продажу.

Из распахнутого окна доносились ночные звуки – трещали сверчки, кричала «ху-ху-хууу» неясыть, где-то выла собака. Дверца шкафа скрипнула и открылась. Лариса взглянула на шкаф, ожидая увидеть кого угодно – от бестелесного призрака до потустороннего монстра, но тут же одернула себя. Нервы и разыгравшееся воображение плохое снотворное.

Она встала и направилась к шкафу. Дверца распахнулась еще шире, обдав Лару удушающим зловонием. в черной пасти шкафа она заметила человечка – маленькую девочку в красном оборчатом платье с торчащими в стороны косичками. Нет, конечно, не девочку, а просто старую тряпичную куклу. Кукла глядела прямо на нее, сверкая янтарными бусинами. Рука сама потянулась к игрушке. Лицо, сшитое из лоскутков грубыми стежками, напомнило чудовище Франкенштейна.
– Мама! - сказала кукла.

Ног коснулось что-то холодное. Сердце в груди екнуло, Лариса скосила глаза вниз и к своему немалому удивлению увидела кошку. Глаза горели в темноте, как автомобильные фары. Прямо таки зеленоглазое такси, а не животное. Откуда она только здесь взялась?
– Мяу.
– Откуда-откуда, – ответила сама себе Лариса, – окно вон настежь, запрыгнула, приблуда несчастная.

Женщина присела и коснулась кончиками пальцев свалявшейся в колтуны шерсти, не холодной, как сперва показалось, просто мокрой - от кошки разило нечистотами. Неужели свалилась в выгребную яму?
Кошка снова мяукнула, сомнения отступили на задний план. Что ж она, Лара, за человек-то такой?
– Пойдём, моя хорошая, - позвала Лариса. – Пойдём на кухню, я тебе молочка налью.

Лара прошла по коридору, на кухне свет не включала. Открыла холодильник, достала бутыль молока. Молоко кошке не понравилось, она только понюхала плошку и отошла.
– Ну что ещё тебе? Колбаски? Хочешь колбаски? – приговаривала Лариса, уже нарезая кружочками "докторскую". – Ай! – Нож попал аккурат по указательному пальцу.
– Мяу.
Кошка запрыгнула на столешницу и стала толкать головой руку женщины.
– Погоди, киса. Погоди. – Она взяла кусочек варенки и протянула кошке. Но кошка и не думала притрагиваться к колбасе - шершавым языком она коснулась ранки и с жадностью стала слизывать выступившую кровь.

Лара отдернула руку, взяла кошку под мышку и вынесла на улицу. черная кошка, мяукнув, мгновенно исчезла в темноте.

Вернувшись в спальню, Лариса щелкнула выключателем. Яркий свет залил комнату. Лара подперла дверцу шкафа стулом и легла в постель. Под окном послышались шаги, зазвучал хрипловатый старушечий смех, но Лара уже находилась во власти сна и ничего не слышала, а проснувшись утром решила, что и кукла, и кошка ей просто приснились.