Дикарь

Глава 7

Казалось, мои попытки вырваться из его захвата напоминали бой мышонка со львом. Когда хищнику надоест несносный зверек, тогда ему и конец. А мышонок пинался, кусался, вертелся в лапах своего мучителя, но проигрывал.

Дикарь толкнул меня к креслу около журнального столика, сильно надавил на плечи, заставляя сесть, подвинул ко мне поднос и изрёк поистине гениальное:

- Ешь. 

Вроде довольно обыденное слово, не вызывающее желания спрятаться под стол, но он сказал это с таким непередаваемым выражением лица и настолько убийственным голосом, что я бы с удовольствием съела свой кроссовок, только бы вмиг исчезнуть за пределы земной атмосферы. Но, собрав всю силу воли и заткнув голос разума, твердящий о разных способах самоубийства, я вполне твердым голосом ответила:

- Нет. 

Скорее всего он ожидал немедленно подчинения или истерики, но не получив ни того, ни другого, угрожающе сузил глаза. Затем, опираясь на подлокотники кресла, навис надо мной так, что между нашими глазами осталось сантиметров пять. Я вжалась в спинку гребаного кресла, мечтая слиться с кожаным покрытием и считая последние секунды жизни. 

- Ешь, - еще более злобно, если это вообще было возможно, повторил он. А я отвела глаза, пытаясь выкрасть чуточку времени, и уставилась на белую рубашку, в которую он был одет. Примерно такие отец надевал на совещания, но представить дикаря в зале правительства, пожимающего руки пяти разным губернаторам и посылающего им фальшивые улыбки, еще три дня назад было не столько смешно, сколько слабоумно и психически нездорово. Но сейчас... Он даже вписывался в ту обстановку со всеми этими договорами,  законами, властью, связями.
Связь. 
Мобильный. 
Помощь. 

Я окончательно спятила. 
Но у меня созрел план. 

Я заглянула ему в глаза взглядом полным мольбы, как маленькая беленькая овечка перед огромным и страшным черным волком, который собрался её сожрать, и кивнула. Он, сомневаясь, прищурил глаза, но выпрямился и даже отошел на шаг, видимо, не желая меня спугнуть. Поздновато как-то. 

Я взяла высокий стакан с темно-красной жидкостью и поднесла к губам, кажется, дикарь даже расслабился, а через какую-то секунду его белоснежная рубашка окрасилась пятнами кровавого оттенка.
Я вылила целый стакан этого чёртового напитка на белую рубашку разъярённого дикаря. 

Я крута, жаль, что труп. 
Он ошарашенно отшатнулся, а другого мне и не надо было. Я вскочила с кресла, побежала к двери и, сама не веря, что мне удался этот трюк, вылетела из комнаты. 

Я оказалась на своеобразном широком балконе внутри дома, как мне кажется, на втором или третьем этаже. Рядом были несколько других дверей, но проверять, что или кто там, как-то не было настроения. 
Я побежала к лестнице ведущей вниз, как вдруг услышала за спиной крепкие и громкие ругательства.

У кого-то шок прошел. 
Адреналин не давал мне остановиться, чему я была неимоверно рада. 
Я никогда в жизни так не спускалась по ступенькам, но возможность свернуть себе шею меня пугала намного меньше расправы дикаря. 

Я очутилась в со вкусом обустроенной огромной гостиной с диванами, креслами, стеклянным шкафом и плазменной панелью, висящей на стене. 
По обе стороны от окна стояли вазы с крупными цветами. 
Вся эта комната напоминала мне иллюстрации нолиса*. 

Жаль, я не смогла насладиться дизайном и проверить настоящие ли это цветы - дикарь буквально дышал мне в спину. 

Я бросилась от него в сторону, так что единственной преградой, отделявшей меня от болезненного конца, являлся невинный диван из светлой кожи. 

Подняв взгляд на дикаря, я в очередной раз удостоверилась: он будет наслаждаться моими муками. Черты его лица перекосились от ярости, черные глаза впились в мои с таким гневом, что я вдруг поняла, айсберг, потопивший Титаник, будет бессилен перед напором этого сумасшедшего, не то что бедный диван. 

Я медленно попятилась к окну, не отрывая от него взгляда. Дикарь наступал на меня с тигриной грацией, а я уже чувствовала за спиной тяжелые шторы. 

Бежать мне некуда. И это понимаю не только я. 

Вся храбрость и весь боевой настрой мигом улетучились. 
Мне страшно. Дико страшно. 

Его глаза казались мне слишком пустыми, безжизненными. 
Его волосы слишком черные, неправильные. 
Алые разводы на его рубашке превратились в капли крови.
Моей. 

Я закричала. 
Мои ноги подкосились и я упала на жесткий паркет. 
Из глаз потекли горячие слезы. 
Я дрожала, не понимая, то ли от холода, то ли от жара. 
Слишком трудно дышать. 
Мое горло рвали крики.
Кожа покрылась мурашками.
Тяжелый воздух раздирал легкие. 

Я не знаю сколько времени провела в таком состоянии. Несколько секунд, минут или часов? 

Но холодная вода все же приводит людей в чувство. 
Буквально. 
Ощутив внезапно обрушившийся на меня ледяной ливень, я, взвизгнув, молниеносно села и уставилась на довольную ухмылку дикаря, державшего в руке пустой графин. 
С моих уже давно спутанных от бега волос текла вода, футболка тесно прилипла к телу не самым приличный образом. Я сидела на полу как какая-то мокрая курица и пялилась на эту сволочь. 

Дикарь, к моему потрясению, сделал два шага назад и поднял руки над головой в примирительном жесте, как бы говоря: "Это не я только что довел тебя до очередной истерики, а импровизированный душ ты устроила себе сама. Я говорил, что это плохая идея." 
Он что, решил сменить тактику? 

- Послушай, - начал приторно-сладким голосом говорить этот мерзавец, - тебе нужно покушать.