Дион. Начало великого пути.

Рабочее название - Дион. Начало великого пути.

1

Дион шёл знакомой дорогой, по которой ходил уже не раз. Тропа пересекая поляну, делает поворот налево и вот уже совсем недалеко до родного дома. Через лесок, вдоль прохладной, неширокой речушки, текущей с гор прямо до самого поселения, где его ждут красавица жена Алиан, два сорванца, близнецы Марион и Кларион, и дочурка, белокурая Беллуна. Настроение было хорошим, на навьюченном коне лежала прекрасная добыча – выпотрошенные туши двух оленей и с дюжину зайцев. Еще пара таких походов на охоту и семья будет обеспечена соленым и вяленым мясом на всю зиму.

Когда до селения оставалось около мили пути, конь вдруг приостановился, нервно подергал ушами, и начал глубоко втягивать воздух ноздрями. Дион, всегда доверявший своему четвероногому другу, побывавшему с ним не в одной переделке, тоже насторожился, принюхался. Среди привычных лесных запахов едва чувствовался горьковатый запах гари.

- Быстрый, надо поторапливаться! Чую что-то недоброе произошло,- сказал, обращаясь к коню Дион.

Взяв животное под уздцы, он ускорил шаг. По мере приближения к дому запах гари усиливался. Когда Дион вышел к опушке леса, его взору открылась страшная картина. Черные остова сгоревших домов, ещё дымящиеся головешки, и непривычная тишина.

Дион пустился бежать скорыми широкими шагами. Чувство страха за своих близких тошнотворным комком подкатило к горлу. Подбежав к своему дому, а точнее к месту где он раньше находился, Дион бросился осматривать пожарище, но не нашел никаких следов своей семьи.

- Погреб! – слетела с губ мысль, мелькнувшая в голове бывшего воина. Дион бросился к заднему двору своего сгоревшего дома, где находился замаскированный дерном люк входа в подпол. Крышка люка была открыта. То, что увидел Дион, заставило впасть его в оцепенение. На земляном полу, у дальней бревенчатой стены, крепко сжимая окровавленный меч в правой руке, лежала его жена Алиан. Прямо за её спиной, тесно прижавшись к телу матери, и нараспашку открыв свои, цвета чистого весеннего неба большие глаза, замерла белокурая красавица Беллуна, их дочь. Ближе к входу в погреб, в черных доспехах гвардии короля Шиана, лежали три мёртвых воина со вспоротыми животами. На их лицах застыли гримасы мучительной смерти.

Собравшись с силами, смахнув рукавом с мокрых щёк слезы, Дион медленно двинулся вниз по ступенькам. Подойдя к телу жены ближе, он увидел тяжелую арбалетную стрелу, пронзившую насквозь живот жены, и вошедшую своим смертоносным жалом в тонкую шею дочери. Стрела, одна забравшая жизни сразу двух самых родных людей, оказалась такой знакомой, с тремя тонкими красными ободками у основания наконечника. Так своё оружие метил только один человек в королевстве, начальник личной охраны правителя Шиана, капитан Гунглион Одноглазый.

Бережно взяв своих любимых на руки, Дион осторожно вынес их наружу, положил на траву, упал на колени и в голос зарыдал. И никогда не слышал окрестный лес такого пронзительного, такого наполненного чувством опустошенности, стона. Стона, вылетевшего из груди, пожалуй, самого мужественного воина в этих землях.

Обойдя всё сгоревшее селение Дион не нашёл никаких следов своих сыновей. Среди тел погибших друзей, соседей, раскинувшихся в позах отчаянного сопротивления агрессорам, не было тел Мариона и Клариона. Они словно испарились, как две капельки воды, упавшие на раскалённые камни. Не обнаружил так же Дион ни одного живого человека, а среди мёртвых не нашёл многих селян. Это вселяло в истерзанное сердце охотника слабую надежду на то, что части людей каким-то чудом удалось спастись, а среди них, может и его близнецам. Лишь снедала, не давала покоя мысль о том, что сыновья просили взять их с собой на охоту, и получили отказ в ответ. А если б взял, то они наверняка были бы сейчас рядом.

С лицом, на котором окаменело выражение великого горя и утраты, Дион принялся собирать тела соседей и сносить их в центр селения. На поляну, которая служила и площадью для общих собраний, и центром торговли, и местом развлечения селян, охотник перенёс всех, кто жил с ним рядом, с кем дружил, а иногда и вздорил, кого любил, и кому не успел помочь в их последней битве. Солнце уже близилось к горизонту, когда Дион аккуратно разложил на траве тела своих односельчан. Он встал, осмотрелся и промолвил сквозь прерывающееся дыхание: - Ну, вот селяне, братья и сёстры, в последний раз собрал вас вместе. Простите за то, что не защитил... Я вас предам земле, обещаю, но прежде попрощаюсь с женой и доченькой…

И молчание было ему согласием…

На кажущемся изумрудным в вечерних лучах солнца холме возвышались два силуэта. Бывший воин, опустившийся на колени перед двумя свежими могильными холмиками, и конь склонивший голову на плечо хозяина, как будто он всё понимает и сочувствует всей трагичности момента.

- Я отомщу за вас, жена и дочь мои, а вас Марион и Кларион отыщу, чего бы мне это не стоило. Будьте только живы… Будьте только живы!, – последние слова разнеслись громом над поляной, где некогда стоял большой дом Диона, и много домов селян, таких же, как и он бывших солдат.

Всю ночь два неразлучных друга, человек и конь провели в скорбных трудах. Дион всю ночь копал могилы, а потом на спине Быстрого перевозил погибших к месту погребения. На боевом коне, гордом и статном, усопшие преодолевали свой последний путь, чтобы навсегда отдаться в объятия Матушки-Земли, и найти вечное упокоение в этих объятиях.

Когда красный блин солнца показал свой край из-за леса, было захоронено только около половины всех погибших селян. Только теперь Дион почувствовал, как он устал.