Дневник инквизитора

Дневник инквизитора

***

Человечество имеет не одну постыдную страницу за весь исторический период своего существования. Свидетелем одной из таких страниц я и стал, обнаружив в одной из своих экспедиций дневник инквизитора, датированный ни много ни мало 1781 годом.

Конечно, как историк я был ознакомлен со всеми тонкостями периода гонений народа в борьбе с ересью со стороны светских судов и заседаний католической церкви, но изучать эту кухню изнутри из первых рук, оказалось еще более сильным эмоциональным потрясением.

На дворе XXI век, а я держу рукопись конца XVII века и предлагаю читателю окунуться в эти записи вместе со мной, чтобы передать полученный опыт. Возможно, тогда история будет иметь больше шансов, чтобы не повториться…

"Не припомню ни единого дня сомнений в силе и святости католической веры. Прихожане получают полное понимание ответственности за прегрешения, совершенные случайно, либо намеренно, ибо врата преисподней открыты настолько широко, что следует обдумывать каждый свой шаг. Так детей воспитывали родители, а после священники прихода. Сам же я знал с малых лет свой путь: заслужить милосердие неба для моей грешной семьи.

Отец мой был рожден от воровки и разбойника, с молоком матери впитав эти постыдные профессии, и закончил свои дни на виселице. Выбрать дорогу священнослужителя было моим осознанным решением…"

Чтобы не слишком утомлять тебя, читатель, я скажу, что наш предок не случайно попал в ряды инквизиции, пройдя длинный путь от простого священника до архиепископа в чертогах римского папы. В период церковного раскола он остался предан католичеству, в слепой погоне за верой, в попытках избежать наказания в гиене огненной.

Вот, что он писал десятью годами позже, то есть в 1771 году, поскольку напомню, что последняя его запись была сделана в 1781:

"Клянусь своей рясой, я не предавал сомнениям устройство католического священного писания. Еретики – это отступники и так было всегда, однако видя рост грешников в области, приходил в ужас. Дьявольские ритуалы продажи душ участились, а приходские священники все чаще приносили дурные новости. Отступники передавались светским судам для вынесения приговора. Кому-то давали шанс, кому-то нет. Пожизненно гнить в темнице тоже не лучший исход, впрочем, это не шло ни в какое сравнение с полыханием очистительного костра.

Я не любил участвовать в допросах, но приходилось. В голове не укладывалось, как даже дети до пяти годков отроду принимали скверну, и я бы не поверил, если бы своими очами не видел приступы овладевания демонами маленького тельца. Их тоже жгли. Жгли всех: женщин, стариков, девушек, девочек, мальчиков, молодых мужчин, отнимая надежду у поселения создать крепкие семьи. Особенно часто наместниками дьявола становились вдовы. Оставшись без мужей, они получали власть через лишение души. Такие женщины не нуждались более в покровительстве мужчин и с радостью отдавались ведьмовству…"

Думаю, что будет уместно, дорогой читатель, дать небольшую справку касательно этой записи. Овладевание демоном людских тел было ничто иное, как приступы эпилепсии, либо иных других заболеваний, в том числе психических, принимающих в тот исторический период характер эпидемий. Оно и понятно, потому что у человечества был не лучший период: чума в Европе, отвратительное качество воды, голод, бедность. Овдовевшие женщины же становились сильнее и независимее ради детей. Их боялись и не понимали. Покровительство сильного пола было привычным и востребованным, а прав слабому полу предоставлять не то, что не желали, а даже представить не могли, как это возможно. Теперь, думаю, мы с вами более ярко ощущаем весь масштаб заблуждений этих трагических времен, но вернемся же к свидетельствам нашего героя:

"Я не сомневался в том, что мы спасаем души, пока не встретил ее. Она была прихожанкой моего первого прихода, и еще ребенком безукоризненно посещала церковь, не пропуская ни одной службы. Осиротевшая очень рано, она искала утешения в объятиях Господа, смотря в будущее с робкой надеждой на лучшее. В тот момент я видел уже молодую женщину, удивляющую поселение небывалой красой, разбивающей не одно горячее мужское сердце. Это и стало ее тяжелым роком, породив подозрение у соседей, что колдовские чары имеют место быть.

Приговоренная к смерти очистительным огнем, она держалась степенно, не допуская страха в антрацитовых глазах, великолепно оттеняющих ярко-медные волосы. Я не понимал, почему именно она? Разумеется, девушка знала о своей незавидной участи, и взгляд ее черных глаз с серебристыми всполохами был полон ненависти, когда тонкие изящные запястья помещали в дыбу. Именно тогда я осознал, что обещание католической верхушки искупления грехов при помощи борьбы с ересью – это наглая ложь! Нам не сотрут дурные поступки, как с бумаги. Нет! Передо мной страдало дитя Бога, а не подельник дьявола, и этот невинный взгляд, теперь тонущий в страхе и ненависти, навеки застыл в моей голове…

Остановить пытки я не смог, несмотря на огромное, как океан, чувство раскаяния, потому что конвейер был уже запущен. Я мог лишь беспомощно наблюдать, как с каждой каплей крови все ближе врата ада. Под болью и унижениями она, конечно, призналась в ведьмовстве, и приговор прозвучал в пропитанных кровью стенах: "На костер!"

Я пошел на казнь. Ждал, пока ее привязывали к столбу, окруженному соломой и хворостом. Наблюдал, как улюлюкает толпа, обкидывая камнями того, кто не в состоянии ответить. Чувствовал на себе ее боль, когда тонкие ноги, укрытые лишь серой нижней сорочкой, лизал огонь. Слышал последние слова, что сорвались с ее красивых тонких губ. Они были адресованы мне:­­­

- Настоящие ведьмы да проклянут вас, святой отец! Гореть вам всем в адском котле во веки веков!