Дневник жизни

Глава 1

Предисловие

Что есть жизнь для нас? Для кого-то это слабый свет, бесконечно ищущий путь выхода из тёмного туннеля.

Для кого-то это пламенный безудержный огонь, пылающий настолько ярко, что мы слышим его стремительный зов и летим к нему, сгорая на ветру.

Для кого-то это история мудрости, прожив ее, человек ощущает, что это и есть источник вдохновения и познания всего, что окружает нас…

Глава 1

Наступила зима. Холод оцепил, сковал всю землю, покрыв её тяжёлым белым покрывалом снежной лавины.

По ночам надломленным скрежещущим голосом завывала вьюга. Казалось, природа неистово стенала в ветках деревьев с жаждой вырваться на свободу и разогнаться в полях, чтобы, наконец, окончательно утвердиться в своей власти над порабощённой землёй.

В маленьком домике, который снаружи завалило снегом до самых окон и в котором я проживала всё это время, была одна небольшая комната. Бледно-зелёные выцветшие обои придавали ей особую ветхость и лёгкую таинственность. Под цвет обоев, до самого пола свисали тяжёлые драпированные шторы, я повесила их по приезду, захватив по бокам тесьмой.

Несколько маленьких обрамлённых картин уютно висели на стене. На одной из них была изображена утопающая в зелени лесная чаща, сквозь которую сверху пробивались яркие блики солнечного света. На другой картине — прозрачное, как стекло, светло-голубое озеро, заливающееся с неба пленительным розовым закатом, а на последней — морская лазурь в глубине сурово-скалистых гор, над которыми высоко в небе парили чайки.

В комнате также находился тёмный полированный письменный стол со стулом в мягкой обивке, напротив стоял большой широкий книжный шкаф, в котором не было ни одной пустой полки: я усиленно всё это время пыталась создать собственную библиотеку. Всё это каким-то образом напоминало мне часть библиотеки дома из прошлого. Уютная кухня дышала особым уютом и теплом, потому как в ней постоянно жарко пылал огонь, языки пламени которого не раз заставляли меня задуматься о давно минувших днях и; узкий коридорчик, из него постоянно веяло прохладой и тенью, он завершал, можно сказать, мою скромную обитель.

Когда я вернулась из школы, было уже четверть десятого. Закоченев до костей от сильного холода, так, что, казалось, мои руки и ноги вот-вот откажутся меня слушаться, я, преодолевая усталость и боль, затопила печку. Медленно присев возле неё на низкую табуретку, подавшись вперёд, я пыталась согреть онемевшие от холода пальцы; всё ещё содрогаясь от холодного ветра, который пронизывал меня насквозь, пока я шла от школы до дома.

Яркие языки пламени, от которых я сейчас не могла оторвать своего взгляда, снова унесли меня в воспоминание о прошлом. Мне невольно привиделось, как вот точно так же, возле старинного камина в гостиной, согревая руки и ноги, я смотрела на красновато-синие языки пламени, находясь в уютной библиотеке нашего большого дома, занимательно беседуя с Максом о книгах, о погоде. Наши лица в таинственном свете огня, казалось, были охвачены каким-то особым, ведомым лишь нам двоим чувством. Мы словно были оторваны от всего мира, нас ничто не занимало, и ничто не существовало, кроме нас самих: наших взглядов, жестов и тихих таинственных голосов. Моя душа, с болью таившаяся всё это время, в этот момент неожиданно захотела выбраться наружу, разрывая все оковы, захватившие меня тогда, в тот последний день. Передо мной вдруг снова живо предстало лицо Макса. Но вдруг мягкие и добрые черты лица стали злыми, а затем и вовсе с ядовитым оскалом превратились в дьявольское и бесовское выражение лица, после чего послышался отдалённый, затем уже близкий, громкий и даже пугающий смех. Как гром среди ясного неба, я услышала его хохот.

Он смеялся отрывисто и беспощадно, глядя прямо мне в глаза. От ужаса, охватившего всю меня в эту минуту и пронёсшегося по моему телу холодной дрожью, я зажмурила глаза и покачала головой, пытаясь снять с себя это внезапное оцепенение. Эти воспоминания настолько сильно охватили меня, что я не сразу услышала стук в дверь.

Вначале мне показалось, что это всё тот же ветер изворотливо и дико стенает вокруг дома, но затем звуки усилились и стали угрожающими. Накинув себе на плечи тёплую пуховую шаль, я выглянула на улицу.

На пороге, к моему удивлению, стояла совершенно незнакомая женщина. Я плохо могла разглядеть сейчас её черты лица и внешность, вокруг стоял полумрак, но рядом с ней я заметила девочку, и это обстоятельство удивило меня ещё больше, — это была Алика.

Я тут же впустила неожиданных гостей в дом.

Женщина подвела девочку к печке и сама склонилась над ней, желая, по-видимому, согреться.

— Извините, что мы вот так неожиданно ворвались к вам, — хриплым голосом, едва откашливаясь, сказала она. Тут она подняла на меня глаза. На мгновение яркий свет пламени из печи осветил её лицо, и я в ужасе отпрянула от неё.

Большая часть её лица была изуродована безобразным шрамом. Но её глаза были особенными: большими, светлыми, и, как мне показалось, в них затаилась глубокая сдерживаемая тоска. Её невысокая стройная фигура в странном облачении в какое-то старое дряхлое пальто, повязанное сверху, вокруг талии, красно-клетчатым платком, выглядела нелепо. На её голове была тёмно-коричневая накидка, из-под которой выбивались пряди тёмных длинных волос. Несмотря на это по движениям и молодым рукам женщины, можно было сказать, что в этом теле всё ещё живёт неуёмная энергия молодости. Женщина продолжила: