Добро пожаловать в Портсайд

Воскресенье

Поразительно, каким разным бывает утро. Порой оно бывает приятным или даже откровенно вялым, когда, вроде бы только проснувшись и набравшись сил для нового дня, все равно, предаваясь ленивой неге, продолжаешь валяться в кровати. А иногда пробуждение бывает не из приятных: допустим, посреди ночи из-за очередного кошмара, или под назойливый звон будильника. 

Это конкретное утро, которое в итоге сулило перерасти в жаркий августовский день, было для Диего совершенно особенным. В каком-то смысле можно сказать, что именно с этого утра у него начался новый этап в жизни. Но об этом чуть позже. В конце концов, он и сам пока что об этом не знает.

Итак, как уже было сказано, на дворе стоял август. А если говорить точнее, его конец. А если и вовсе быть предельно точным, то на календаре значилось 23-е число. Весь Нью-Йорк стоял на ушах. Впрочем, нельзя сказать, что это как-то зависело именно от даты, нет. Этот город в принципе живет в невероятной суматохе изо дня в день с завидным постоянством, однако, ближе к концу летних каникул уровень всеобщей истерии достиг апогея. Каждый норовил как можно скорее уладить свои дела, чтобы начать новый рабочий или учебный год с чистого листа. Каждому надо было успеть сразу везде, а потому сейчас жизнь в городе кипела и не останавливалась ни на секунду. 

Диего, правда, до всего этого не было никакого дела. Вся эта сумасшедшая беготня его не касалась. Ну, по крайне мере, пока что. В любой момент все очень резко могло измениться, и он ждал этого момента как манны небесной. Дело в том, что Диего сейчас находился именно в том подвешенном состоянии, когда ты вроде бы уже окончил школу, выпустился из колледжа, заимел какой-никакой жизненный опыт, но сейчас тебе совсем нечего делать, и ты толком все еще понятия не имеешь, чем собираешься заниматься в ближайшие пару лет или даже, возможно, остаток своей жизни. На данный момент парень решил, что он дождется окончания летнего сезона, а потом уже, окончательно отдохнув и отрезвев после выпускных экзаменов, защиты проектной работы и диплома и всего такого прочего, что в свое время хорошенько потрепало его нервы, бросится с головой в пучину взрослой жизни. 

Самое сложное для него сейчас – найти работу. Он не понаслышке знал о всяких там проблемах с безработицей среди молодежи и не хотел пополнять эту статистику своей скромной персоной. Осложняло ситуацию еще и то, что он не собирался работать по своей специальности. Как бы глупо это не звучало, но он хотел попробовать пробиться в совсем другую сферу деятельности, отличную от той, что значилась в его дипломе. И добиться этого он собирался с помощью аттестата Нью-Йоркской Школы Журналистики, куда он два года ходил на курсы ускоренного обучения. Школа эта была довольно популярна в городе и штате в целом, а те, кому посчастливилось выйти оттуда с аттестатом об успешном ее окончании, обычно считались специалистами своего дела. Он сам, до сих пор не веря в собственное счастье, оказался в числе таких везунчиков и теперь представлял, как получит неплохую должность в какой-нибудь городской газете. Он бы даже не отказался начать с чего-нибудь не особо престижного, типа работы по востребованию, копирайтинга или, если все будет совсем плохо, курьерства. Но, в общем и целом, он ожидал, что сумеет найти себе занятие, которое будет приносить заработок. Пусть и небольшой на первых порах, но все же. 

Дверь в комнату Диего, тихонько заскрипев, отворилась. Внутрь вошла худая и низенькая женщина лет сорока, про которую посторонний человек, не знавший ее, мог бы сказать, что она выглядит очень хрупкой и полностью беззащитной. Может быть, так оно и казалось со стороны, но на самом деле Людмила была довольно самодостаточна, и со всеми своими делами она всегда успешно справлялась сама. Пройдя к высокому, но узкому окну, она подняла жалюзи, и комнату тут же залил яркий свет. Щурясь и недовольно бурча что-то про нарушителей спокойствия, Диего перевернулся на другой бок, стараясь спрятаться от назойливых солнечных лучей. Женщина же, улыбаясь, подошла к его кровати и села подле него.

– Доброе утро, – голос ее был по-обычному тих и мягок, – вставай, родной, завтрак на кухне. Сегодня у нас много дел. 

– И тебе тоже доброго утра, мам, – в ответ невнятно пробубнил Диего. Людмила же встала с кровати и направилась к выходу из комнаты. Она уже практически закрыла за собой дверь, как в голове парня вдруг возник один существенный вопрос, который он тут же незамедлительно поспешил озвучить: – А что за дела-то?

– Вот придешь завтракать – узнаешь, – загадочно протянула Людмила, и по звуку удаляющихся шагов парень понял, что она направилась в сторону кухни. 

Лениво потягиваясь, Диего нашел в сваленных на стул в одну кучу вещах свою домашнюю одежду, переоделся и, пнув некстати подвернувшуюся под ноги книгу, вышел в коридор. Изо всех сил стараясь не натыкаться на углы наставленных в тесном коридоре предметов, он прошел в ванную, чтобы хоть немного привести себя в порядок и перестать спать на ходу. За последнее время он привык бодрствовать ночью и отсыпаться днем, поэтому периодически мог спать чуть ли не до обеда. Но сегодня с какого-то перепугу мать разбудила его ни свет ни заря, явно прозрачно намекая на то, что им нужно сделать нечто очень важное. Может быть, он что-то забыл? Что-то, что было давно запланировано? Напрягая память, Диего пытался выудить возможные причины для столь раннего вынужденного пробуждения, но, увы, он не припоминал ни каких-либо недавно данных им обещаний, ни назначенных совместных дел на этот день. Смотрясь в зеркало, он пожал плечами, окончательно давая самому себе понять, что понятие не имеет, какие сюрпризы ждут его за завтраком. Еще даже не успев войти на кухню, Диего увидел, что весь стол заставлен самыми разными блюдами, и все, без исключения, были его любимыми. Самый обычный омлет соседствовал с тортом-медовиком, позади которого стояла ароматно пахнущая Людмилина фирменная шарлотка, а на углу стола в коробке лежала явно только что заказанная пицца. Обведя яства взглядом еще раз, Диего сел за стол. Людмила расположилась напротив него и, продолжая тепло улыбаться, неотрывно смотрела на него.