Добычи здесь нет

Глава 1. Прибытие

Высадка Молодой Крови пришлась на раннее утро, и видят боги, юнцы ждали этого с огромным нетерпением. Когда трое суток проводишь в статичном положении и духоте, да еще с пустым брюхом, чтобы в дороге не приспичило, поверхность любой планеты покажется прекрасной и гостеприимной, даже если это будет опаленная жарой пустыня или полюс холода. Транспортировка до места Охоты, разумеется, происходила под седацией, но к концу путешествия сознание начинало возвращаться, чтобы немедленно подвергнуться первому испытанию в виде приступа клаустрофобии.

Впрочем, молодым воинам не положено было жаловаться на подобные неудобства. Сейчас все происходило даже относительно быстро. Не то что пару десятилетий назад. Тогда полет к месту Охоты мог занимать больше двух месяцев, и далеко не все выдерживали столь длительную гибернацию. А в ряде случаев техника подводила, и капсула доставляла в угодья мумию либо утопленника. Что ж, удача — это тоже одно из слагаемых выживания. С Охоты возвращались лишь самые неубиваемые.

Трое самцов из клана Булавы прошли Посвящение четыре года назад, и их следующим серьезным испытанием была Большая Охота[1]. И если в улье Священной Дичи им довелось перенести испытание болью и страхом, то здесь, на малоизученной планете, предстояла проверка иного рода: временем и неизвестностью.

Эти угодья располагались так далеко от основных путей, что клановому кораблю требовалось на возвращение сюда больше года. Планета оставалась безымянной, ибо яутжи еще слабо представляли себе ее характер, она имела лишь номер и перечень перспектив. Прежде на этих землях побывало несколько бойцов, которые смогли добыть неплохие трофеи и на своем примере доказать, что для существования их вида пространство вполне подходит. Однако чтобы угодья окончательно получили статус охотничьих и стали одобренной Советом базой для тренировок, следовало испытать здесь еще три-четыре поколения юнцов. Срыву, Пожару и Раскату, собственно, как раз и выпала данная честь… Или проклятье. Это еще предстояло выяснить.

Пожар вывалился из капсулы первым. Точно детеныш, измученный борьбой с оболочкой яйца, он прополз по грязи несколько метров и затих, уткнувшись головой в клубок каких-то мокрых после дождя побегов. Некоторое время он лежал без движения и просто дышал, но не мог надышаться. Затем собрал все силы и выдернул катетеры, подававшие раствор. Скоро должно было отпустить…

Сквозь плотно сомкнутые веки пробилось назойливое мерцание. Сын Ясного устало заворчал и заставил себя открыть глаза. Но изображение поддалось распознаванию далеко не сразу[2]. Символы на визоре маски расплывались, так что самцу пришлось долго и упорно моргать. Наконец зрение обрело минимальную четкость, и Молодая Кровь смог прочесть результаты анализа атмосферы. Правда осмыслить их стало отдельной, не менее сложной задачей.

Спустя примерно час Пожар смог сесть. С момента выхода из капсулы от посторонних глаз его защищал камуфляж, так что нападения враждебной фауны удалось избежать, а незнакомый запах чужеродной формы жизни заставлял местных существ с осторожностью обходить место посадки. Будь иначе — и Охота могла бы закончиться, так и не начавшись.

Пожар встряхнул гривой, заставляя разметавшиеся отростки улечься ровно, и еще раз, уже более вдумчиво, изучил климатические показатели. Те оказались в порядке. Даже для яутжа. Оно и понятно: никто бы не стал посылать юнцов в заведомо непригодные для жизни условия. Но могли наложиться всякие обстоятельства. Те же разведчики могли напутать с координатами.

Однако на сей раз боги миловали. Пожара забросило в тропический лесной биотоп с воздухом, насыщенным кислородом и влагой. После капсулы было немного прохладно, но термоэлементы и сеть справлялись с проблемой — они заработали в автоматическом режиме, отреагировав на изменение температуры. В целом, тут даже можно было ходить без маски, по крайней мере, на время кормежки. Так что начало в целом складывалось оптимистичное.

Интересно, остальным-то так же повезло? Он помедлил и набрал позывные товарищей.

Срыв, сын Берега, после гибернации оклемывался традиционно долго. Это не была его сильная сторона. В чувство его раза с пятого привел только сигнал от Пожара.

«Жив. Передаю координаты», — это все, на что его хватило в текущий момент. Хотелось добавить: «А еще мне невыразимо херово», но показывать слабости перед другими самцами не следовало. Хотя, строго говоря, молодые воины не являлись конкурентами. Им даже позволялось охотиться вместе — на то был и расчет, что троим легче выжить, чем одному. Но они имели право и отказаться от компании. Тогда расчет был на другое: один из трех, скорее всего, выживет.

Получив ответные координаты, самец сделал вид, что игнорирует их. На самом деле он сейчас физически не мог отправится навстречу сородичу. На ноги бы встать — и то уже будет достижение…

Срыв отстегнул крепления маски, медленно открыл лицо и, расправив затекшие жвала, глубоко вдохнул сырой воздух, напоенный сотнями новых для юнца запахов. Мутить стало немного меньше.

Он сел поудобнее и огляделся. Этот лес был немного похож на тот, в тени которого сын Берега вырос, но сходство, конечно, по большей части являлось обманчивым. Другая растительность, другой цвет почвы, гораздо холоднее… Срыв поежился и добавил градусов на термосетке. Из-за препаратов дополнительно побивал озноб. Оставалось надеяться, что после адаптации необходимость постоянно расходовать ресурсы энергосистемы отпадет. Впоследствии заряд предстояло расходовать экономно, чтобы год продержаться в основном за счет солнечной энергии и энергии, производимой собственным телом[3]. Хотя это было не самой главной проблемой: отогреться в случае чего можно и подобно далеким предкам у костра. Гораздо больше Молодую Кровь волновал ограниченный запас медикаментов. Обидно будет успешно пройти всю Большую Охоту, но сдохнуть под конец из-за пустяковой царапины, потому что началось заражение крови. Или травануться несвежей водой и не пережить интоксикации. Так что препараты следовало беречь еще пуще энергии и незначительные симптомы вроде этой вот тошноты после посадки переносить стоически, а не пищать как малек.