Дочь

Глава 1 Все началось вечером 25 июня

Все началось вчера вечером. 25 июня 1995 года. За окном стояло жаркое, знойное лето, которое даже к вечеру не собиралось остывать.

Вироса-де-Кута в своей излюбленной манере сидела в кресле, забравшись в него с ногами, держала раскрытый старый талмуд на коленях, медленно водила пальчиком по строчкам. Древние рукописные письмена под воздействием времени превратились из черных в выцветшие серые чернила.

Девушка частыми вечерами приходила в мамин кабинет, чтобы посидеть у открытого окна, глубоко вдыхая ароматы цветов, что кустарниками росли прямо перед домом. Несмотря на то, что Вироса-де-Кута была уже совершеннолетней, по меркам волшебного мира, она продолжала находить общество своей матери интересным и достаточно веселым. Хотя, по-сути, это было единственно общество, кроме домовиков, которое могла себе позволить девушка.

Амараморта Дасадити - так звали мать юной волшебницы - выглядела просто чудесно для своего возраста - 65 лет. И, хоть болезнь с каждым годом давала знать о себе все больше, Амараморта продолжала держать голову высоко, а спину идеально прямой, как и пристало благородной чистокровной волшебнице.

Дама любила бесшумно перемещаться по своему богатому дому, общаться с живыми портретами предков, раздавая указания парочке эльфов, которых звали Эл и Джерси. Домовоки знатно побаивались хозяйку, потому что Амараморта не гнушалась применять физические наказания к своим подчиненным за любую, даже незначительную провинность.

Совсем другой ведьма была в обществе своей единственной дочери. Дама любила Виросу всем сердцем и позволяла ей гораздо больше, чем может потребоваться молодой колдунье в ее возрасте. Миссис Дасадити ни дня не была замужем, но представлялась именно миссис и требовала называть ее только так. Дама не носила обручального или хотя бы помолвочного кольца, что вызывало вопросы у малознакомых с ней людей. А те, кто был в курсе, что у чистокровной ведьмы есть дочь, не могли взять в толк, о кого же вся из себя благородная миссис Дасадити родила столь необычную дочку.

В связи с тем, что о грозном и твердом нраве Амараморты знали многие не понаслышке, в знатных кругах начали гулять различные слухи. Кто-то считал, что дама просто не успела выйти замуж за (разумеется чистокровного) волшебника, и он скончался. А кто-то же шептался о том, что миссис Дасадити была и вовсе бездетной, а девочка, что была ни капли не похожа на свою мать, была лишь приемной (естественно чистокровной) волшебницей.

О том, что Вироса-де-Кута была словно белая ворона в семействе Дасадити, кажется, знала даже самая последняя почтовая сова. Амараморта была светловолосой с яркими голубыми глазами, среднего роста дамой в годах (хоть по ее бледному, как выстиранная скатерть, лицу сложно было угадать ее истинный возраст). В то же время, ее единственная наследница древнего рода Дасадити мисс Вироса-де-Кута Дасадити, которую мама ласково звала Виросочка, была высокой, кареглазой девушкой с необычайными волнистыми волосами. Их необычность заключалась в том, что слегка вьющиеся волосы юной особы были темно-каштановыми в загадочную белую крапинку.

Небольшие, идеально белые, пятнышки, словно нанесенные белилами, на ее волосах, казались яркими планетками в темном и пустынном космосе. Эту нехватку пигментов невозможно было понять до конца. Удивительные локоны росли порой с абсолютным отсутствием каштанового цвета, рассыпаясь белыми звездами на длинных волосах.

Однако Вироса-де-Кута, как и ее мать, прекрасно знали в кого девушка пошла внешностью. Миссис Дасадити отдала дочери единственную колдографию своего возлюбленного, чьей девичьей копией являлась Виросочка.

Девушка везде носила с собой единственное колдо отца, словно оберег или амулет на счастье. Вироса-де-Кута могла часами рассматривать приятное лицо отца, что с легкой ухмылкой смотрел на нее со старой бумажки. У папы были темные глаза и каштановые чуть кудрявые волосы, высокие скулы, немного впалые щеки.

Отцу на фото было не больше тридцати лет, мама так и не смогла вспомнить точный год, когда эта колдография была сделана. Но Амараморта рассказывала, что это она запечатлела папу во время их поездки в Албанию. Отец ухмылялся и складывал руки на груди, слегка удивленный тем, что его без предупреждения решили запечатлеть на снимке.

Как бы Вироса-де-Кута не расспрашивала мать о том приключении, и почему отец на фото выглядит таким довольным, миссис Дасадити не вдавалась в подробности. Рассказывала про Албанию, о том, как они с отцом забирались на горы и бродили по лесам, каких редких животных и растительность они там находили, но не о том, что было целью данного приключения. Поэтому Вироса-де-Кута приняла для себя решение считать эту поездку самым обычным подобием медового месяца у волшебников.

О самом отце Вироса знала достаточно многое, но далеко не все. Мама много говорила о том, каким непревзойденным магом он был, как легко и красиво управлялся с волшебной палочкой. Амараморта часто упоминала о талантах отца к зельеварению и чарам, приписывая Виросе отцовскую любознательность и легко-обучаемость. Мама присуждала отцу такие качества как чистоплотность, исполнительность и бесконечная тяга к темным искусствам. Вироса-де-Кута пристрастилась к темной магии как раз после очередного рассказа своей матери про бесконечную широту этой стороны волшебства, не забывая уточнить, что отец Виросочки был чуть ли не самым знающим в этой сфере колдуном.

Однако за столько лет миссис Дасадити ни разу не упомянула имени отца Виросы, оправдывая это тем, что ее возлюбленный терпеть не мог своего истинного имени Поэтому юной девушке не оставалось ничего, кроме как называть его просто “отец” или “папа”. В те моменты, когда Вироса-де-Кута особенно ярко ощущала отсутствие второго родителя, она брала в руки ту самую колдографию и шепотом звала его “папочка”.