Дочь лорда-6. Ветер Странствий

Часть первая. Глава первая

Часть первая. Дороги.

Глава первая.

Середина Месяца Заката Весны.

Квирина, Сантэя.

1

Сантэя не понравилась Конраду с самого начала. Но с каждым днем последней весны казалось, что прежде город был еще довольно мил.

Во всяком случае, раньше по улицам шаталось меньше пьяных - среди бела дня. Меньше смутной тревоги грозовой тучей висело в воздухе. Меньше фанатиков орало о скором (ну вот прямо завтра или сегодня вечером!) конце света. И уж точно было меньше слишком уверенных служителей Солнечного Храма. Слишком наглых.

Ярым фанатиком веры в Творца Эверрат никогда себя не считал. И против солнца ничего не имел. Да и святилища прежним богам бок о бок с церквями стоят не только в Квирине. Что Илладэн, что Ормхейм со Словеоном всегда были весьма веротерпимы.

Просто Конраду не нравился именно этот храм. И не только ему. И даже не только своим. Сюда вообще мало кто ходит.

Ну, кроме ближайших лизоблюдов нынешнего императора.

На редкость роскошное здание. В Лютене таковы только дворцы.

Величие колонн, безупречные линии статуй, дразнящая прохлада фонтанов во дворе. Золото, фрески, лепнина. Яркие, слепящие краски.

А сходить лишний раз полюбоваться почему-то неохота ни одному эвитанцу или бьёрнландцу. Даже мерзавцу Николсу. Да и местным, говорят, тоже не особо.

При том, что явно языческий храм Вареза посетили все. И не по одному разу. Некоторые там часами торчат.

Варез… Прежний бог войны. А Солнце – знак Творца. Новый храм даже не оскорбляет официальную церковь. Символ Творца, символ мудрости. Разве что на церквях не рисуют справа от солнечного круга знак змеи.

Тоже красиво, кстати. А вот видеть лишний раз не тянет.

Хотя чем Эверрату мудрость помешала – решительно непонятно. Разве тем же, чем ее храм.

Конрад ничего не имел против жизни в Сантэе - с тех пор, как здесь появилась Эста. Если бы не… храм со змеей. И постоянно растущая тревога. Мертвящая какая-то…

Гладиаторские бои… так, как это устроил Анри. Эста, ее дикие соплеменники…

Да, в Эвитане остался дед… Но лучше внук-изгнанник, чем смертник на плахе.

Так где же опасность? Почему чем дальше – тем сильнее не по себе?

Армия вышвырнула их. А так называемая родина приговорила к казни. С Анри и Раулем об этом говорить незачем. Но Эвитану ни один из трех с лишним сотен изгнанников не должен ничего. Ни медного лу, ни капли крови.

Разве что – месть. За Арно Ильдани и Алексиса Зордеса. Да и за друга Анри - генерала Коэна. И за ребят, что погибли под Лютеной, в Ильдани, в Вальданэ, в Лиаре…

Регенты еще получат свое. И Конрад к этому с удовольствием самолично приложит усилия, но… Анри мог бы и не отдавать безоговорочного приказа всем перейти в гладиаторы. Эверрат, не колеблясь, сделал бы это добровольно. Кого он должен стыдиться – эвитанских подонков, вероломно захвативших власть? Или тех, кто угодливо подтявкивал или трусливо повизгивал в угоду этой мрази? Или молчал, когда убивали лучших людей Эвитана?

Кор два года старался не вспоминать ничего, что случилось потом… за последним боем. Когда сдались прощенные и отступали те, кого побоялись простить. И тогда, и сейчас он гордился быть в числе последних. И Конрад, и застреливший всеславовского майора Крис. Известно ведь, что чем подлее и ниже негодяй – тем скорее возненавидит тех, кто лучше и чище его самого.

А потом был бой – последний и неизбежный. А потому и не страшный. Конрад убивал… а потом убили его. И всё померкло.

Он точно помнил, что последними перед угасающим взором вспыхнули точеные черты Эсты. Ярко-ярко – как в детстве, в сиянии увиденной в далеком детстве кометы… Или самого жаркого осеннего костра. Когда деревья убраны золотом и багрянцем, сложившие в закрома урожай крестьяне ведут хоровод. А где-то пляшут под цимбалы банджарон…

Конрад еще успел тогда подумать, что в черных очах Эсты пылают золотые звезды. Только небесные светила холодны, а ее глаза – ярче самого жгучего огня. Как она сама – ожившее пламя.

Потом Эверрату рассказали, что именно это он и бормотал - все три дня. Пока валялся в лихорадочном бреду - между жизнью и Бездной. Про звезды и глаза. Про глаза - как звезды. И звал Эстелу. Всё время. Пока не охрип.

Трясучая телега. Жар и холод – несмотря на целый ворох чужих плащей. Встревоженные лица Рауля и Анри. Керли хромал. Рука Тенмара – на перевязи, на груди - повязка. Он был смертельно ранен меньше двух месяцев назад, а теперь – опять. Разве что на сей раз не смертельно. За него – Конрад.

Бледнее снега - Крис. Его даже не задело - прикрывали старшие товарищи. Но парень извелся за жизнь кузена. Его, Кора.

Эста… Эстела с ее звездными очами осталась там – за тем боем и той смертью. Узнает ли, что живы ее брат и… А кто он ей?

Они никогда не клялись друг другу в вечной любви. К концу первого месяца в Сантэе Конрад наконец решился признать: Эста вообще ни разу не сказала «люблю». Он читал это в ее зовущем взгляде… в затуманенных страстью глазах… Но мало ли что там прочтет влюбленный? Разве трудно обмануться - если сам жаждешь этого?