Дом для любимой

Дом для любимой

Очень часто все думают: «Господи, мне бы так!»,
За успехом и счастьем готовые лезть на стену,
Упуская из виду один небольшой пустяк:
Ничему не завидуй, пока не узнаешь цену!

Любовь Козырь

“Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье и тебя приведу в этот собственный дом. Заведу голубей и с тобой, и с любовью. Мы посадим сирень под окном...”, – поёт некий лирический персонаж голосом Сергея Коржукова.
Прочувствованно выводит шансонье балладу о романтике и мечтателе. Душа от мотива и повествования разлетается в клочья. Эмоции и чувства слушателя бурлят, вызывая неосознанную, симпатию, заставляют сопереживать.
Вот ведь затейливая судьба у человека. Даже тюрьма не выветрила желание мечтать и дарить, плюс поглощающая без остатка любовь! И нет никому дела до того, что витающий в облаках романтик – всего лишь диванный теоретик, чувствительный не в меру идеалист.
По жизни этот персонаж недотёпа, хронический неудачник. Никогда у него ничего не было, нет, и скорее всего не будет.
“ А пока ни кола, ни двора и ни сада, чтобы мог я за ручку тебя привести. Угадаем с тобой, самому мне не надо, наши пять номеров из шести...”, – разрывает он в клочья и без того оголённые чувства Марата, сорокапятилетнего предпринимателя, тоже не очень удачливого мечтателя, так и не сумевшего понять – отчего судьба к нему столь неблагосклонна.
По совести сказать, были и у него моменты фантастических взлётов. Были... да обстоятельства, не желающие считаться с реалиями жизни, жёстко приземлили совсем на иную территорию бытия.
Сидит он теперь в гордом одиночестве в огромном зале современного, со всеми мыслимыми удобствами, трехэтажного дома, выстроенного по дорогущему авторскому проекту.

Для Викуси, для жены любимой старался!
В руке мужчины стакан, наполовину заполненный искристой янтарной жидкостью.
До употребления водки Марат пока не опустился: пьёт только виски да хороший марочный коньяк. Закусывает малосольной сёмгой, духовитыми азербайджанскими помидорами и сырокопчёной колбасой.
Муторно ему, противно, гадко!
Четыре этажа, считая подвальный, по триста квадратов каждый: итого тысяча двести метров элитного жилого пространства. Это без гаража, пристроек, оранжереи, сауны, веранды и огромной голубятни. Почти как в песне.
Прудик тоже выкопал, лебедей запустил. Домик для них выстроил плавучий, с подогревом и подсветкой. Про сирень и говорить нечего – кустов двадцать. Сортовая сирень, многоцветная, обсыпанная яркими мясистыми гроздьями. Жасмин необыкновенной красоты, экзотические кустарники, сакура. Яблони в белой пене ажурных бутонов, вишни, сливы... живи – не хочу!
– Дура! Дура малохольная. Да, чего говорить-то... знать бы, чего этим бабам с примитивными куриными мозгами нужно! Не пил, почти не гулял… всё в дом тащил как хомячок или суслик. Вон какую махину отгрохал. С размахом. Любо-дорого! Чтобы как у людей, даже лучше. Да что там люди… у кого ещё такое богатство есть? Сам бы жил, да деньги надо. С наличностью, да, конечно… как говорится, облом. Но, это сейчас… полоса такая пошла. Раньше-то… завались бабосов было. Не с неба же всё это падало! Мозгами работал… крутился, изворачивался, ловчил.
– Не потянул немножко… с кем не бывает. Временные трудности. Чего сбежали-то, спрашивается! Одного бросили. От богатства и достатка разве скрываются, причём в неизвестность, совсем в никуда! Что она нашла в той своей неприкаянной жизни… с двумя ребятишками? Моими, между прочим, дочерьми. Кровиночками, можно сказать, – перескакивая с одной темы на другую, беседовал сам с собой мужчина.
– Шустрые у меня девчоночки, тонкие, звонкие… с косичками. Младшая, Людочка, та в мамку пошла. Вылитая. А Каринка – моя порода. Один в один. Сам имя выбирал. Кариночка! И где… где они, спрашивается! С чужим дядькой живут. Хозяйство, видите ли, надоело вести. Своё гузно – не грузно. Потому, что собственность, личное достояние.

Марат залпом опрокинул в горло очередной бокал и всплакнул.
– Почему Маратику домашний уют устраивать не в тягость, а Вике, королевне, блин, тяжело! В своём дому прибраться, твою-то маму, обременительно. Это, как! Дура и есть. Не чужое обихаживаешь, родное. Дитям после достанется. Конечно, не подарок я. А где их взять, идеальных. Все не без греха. Погуливал иной раз, было дело. Не влюблялся же. Так – сунул-вынул… дурь сбросить, избыточное так сказать напряжение. В её же интересах. На чужую бабу дурные эмоции спустил, домой зато возвратился жизнерадостный, весёлый, – причитал, едва не рыдая, Марат. Даже кошки у него теперь не было.
– Не приносил ведь заразу никакую… ни одного разочка. Проверялся, если сомнения случались. Да и с дороги никогда не брал подружек одноразовых, грязи избегал, сторонился. Другие мужики куда чаще налево смотрят. Хоть кого пусть спросит. Психологи пишут, что измена – не всегда грех и блуд. Когда ради сохранения семьи и во избежание скандалов – на пользу. В семью не хотел проблемы приносить. Да чего там… может, вернётся ещё? Я же их так люблю! Всех-всех. А они… одного оставили… бросили… как пса бездомного.
С юности Марат всерьёз рассчитывал получить дом деда в наследство. Спал и видел, как начнёт перестраивать его под себя, всё проекты рисовал. Для этого даже тетрадку отдельную завёл.
Из-за этой страсти и с девчонками никогда не гулял. Им нужны любовь да игрушки, а у него мечта, цель серьёзная – одна… на всю жизнь.
Он и учиться из-за этого пошёл на строительную специальность. По окончании получил диплом с отличием.
Дед поднял старые связи, опустошил копилку и пристроил внука на должность начальника участка в энергосеть. Заодно выправил ему освобождение от армии по некой секретной болезни, название которой Марат затруднялся выговорить. Но, это и неважно – главное, в армию идти не пришлось. И работа стоящая. Нудная конечно, не особенно интересная, но перспективная и главное – денежная.

Не зря дед хлопотал. Спасибо ему огромное!
Виктория в его жизни появилась внезапно, ошеломив девственно непорочного парня ураганом неизведанных, но удивительно сладких эмоций. И сокрушительным шквалом приятных переживаний.