Доппельгангер

окончание 12й главы

Я замерла. Как так? Почему? Единственная вещь, которая не вызывала беспокойства – это прекрасное общение доппельгангера и моих друзей. Она не может так поступить! Она не может поссориться со всеми ними! У меня даже Ханны уже нет!
Подруги тем временем продолжали обсуждение, из которого стало ясно, что «новая Оля» стала той, какой я мечтала стать на страницах своего дневника. А там ничего хорошего не было написано. Некоторые ведут записи на память, а я вела, чтобы не ругаться с близкими. Когда ты вспыльчивая, но отходчивая, иначе не получается. Второй вариант – это ссора, после которой уже через пять минут невероятно стыдно. Вот и выходит, что, по мнению доппельгангера, теперь: Ася вечно меня обижает, Таня поверхностная и зациклена на внешности, Глеб скучный... 
— Ой... – вырвался из моего горла писк. 
Это плохо. С Ханной было примерно так же, я делала записи, а вторая Оля их воспроизводила. Теперь и с хорошими подругами такое получается. 
Стало стыдно. Почему нельзя было всегда думать про девочек хорошо? Почему нельзя было больше восхищаться Глебом? Чтобы записи были восторженные, радостные. Откуда только берется во мне эта обидчивость?
Глеб позвал Асю выйти. Я не удержалась и пошла за ними. Все равно никто не увидит меня, зато подслушивать теперь можно сколько угодно.
— Слушай, – друг явно нервничал, и мне хотелось его поддержать. Если бы можно было залезть в телефон к моей копии, там бы наверняка была обнаружена переписка. Глеб редко принимал решения без моего участия, и это было взаимно. Мы просто поняли в один из дней, что две головы лучше одной, особенно мужская и женская. Все важные повороты в жизни (или отсутствие поворотов) – это наши общие труды.
Правая рука, без участия мозга, просто поднялась и успокаивающе легла между лопаток друга. «Держись, что бы ты там мне решил».
Словно ощутив мое присутствие, Глеб выдохнул, и уже спокойно произнес:
— Я уезжаю. 
Лицо Аси приняло странное выражение. Отчего-то на нем было больше радости и надежды, чем испуга и разочарования.
— Куда? – выдохнула она так, будто он позвал ее замуж, а она выясняла как скоро свадьба.
— В Москву. Родители переезжают, говорят там образование лучше... – Тут парень прервался и удивленно стал рассматривать свою возлюбленную, исполняющую бешеный танец.
Мне-то он был знаком. Мы сочинили «победный танец» еще пару лет назад. Нужно было сильно возликовать, чтобы не стесняться исполнять его в торговом центре. Я знала, что Ася меня не видит, но присоединилась к махам ногами и руками, вперемежку с ламбадой. Она не одна. Нас двое. Поддерживаю, как могу, хоть что-то же нужно делать.
— Что происходит? – наконец засмеялся Глеб, осознав, что это проявление радости, а не поехавшая от горя крыша.
— Я тоже! – заорала Ася и кинулась парню на шею.
— Что тоже? – пытался прийти в себя друг.
— Тоже еду! Тоже еду в Москву! Не знала, как сказать! Ура! – лицо девушки раскраснелось, а глаза сияли. 
Они так рады, что я даже не могу как следует расстроиться, что остаюсь тут без них. Обняв на прощание визжащую от счастья парочку, я пошла к своему возлюбленному. 
Игорь сидел в магазине, читая книгу. Сердце сразу кольнуло, а в животе запорхали бабочки. Какой же он красивый! Длинные черные ресницы, ровные густые брови, пухлые губы, которые он покусывает задумавшись... Я ничего не теряла, поэтому подошла и поцеловала его, не ожидая реакции. Но он поднял глаза и прошептал:
— Олюшка...
Сердце заколотилось сильно-сильно. Игорь видит меня, видит! Но нет... Он обвел глазами комнату, вздохнул и снова погрузился в чтение. Казалось, что можно стоять вот так и смотреть на него бесконечно, но знакомый жесткий голос раздался прямо над моим ухом:
— Что ты тут делаешь?
Я отпрыгнула в ужасе. Кристина тут! Мне конец! Она идет прямо на меня, поднимает руку со своими жуткими кровавыми ногтями, оскаливается от злости... И выхватывает книгу у Игоря.
— Сколько можно повторять? Сначала дела, а потом уже чтение. Игорек, ты выводишь меня из себя!
Я прыснула от смеха. Милые имена – это здорово, но не в случае с парнем в костюме, в голове которого море знаний, достаточных, чтобы написать энциклопедию. Еще бы «масик» его назвала, ну что это такое?
Кристина повертела головой, но точно не увидела меня. Пришлось убедиться и, преодолеть страх, подойти к ней и помахать ладонью перед носом. Тоже ничего. Судя по всему, ты либо в тонких материях, либо нет. В середине быть невозможно. Чтобы увидеть меня ей нужно перейти в мою линию реальности, а значит, стать невидимой для Игоря. А она такого позволить себе не может. Руки и шея парня покрыты синяками, а эта ведьма все еще тут, выходит, тайны дяди в безопасности.
— Все сделано еще утром. Позволь напомнить, что это мой магазин, а ты тут гость. Давай дела будут делаться тем, кому они принадлежат? – Игорь явно злился и меня это радовало. «Правильно! Так ее! Пусть валит!» — звучало в голове.
— Просто так хочется помочь... – замурчала аферистка, включив все свое обаяние и, словно кошка, усаживаясь на колени к парню.
— Уйди, я тебя прошу... – голос был таким усталым, что сразу представилось, как моему бедолаге приходится отгонять ее от себя с утра до ночи. 
Перед тем, как я почти уже улыбнулась, ногти Кристины впились Игорю в горло. 
— Ты любишь меня, любишь и хочешь жениться. Хочешь рассказать, где тайные комнаты, мечтаешь раскрыть все секреты, – монотонный, гипнотизирующий голос и без дополнительной магии проникал в сознание. Но ответ оставался неизменным:
— Понятия не имею где тайники и комнаты. Не знаю о чем ты говоришь.
А потом прозвучало то, что перевернуло мою жизнь. Влило мне силы в усталое тело. Зажгло погасший взгляд и подбросило к потолку.
— Я не люблю тебя. Я люблю Олю.
Кристина поморщилась и приказала парню забыть две последние минуты. Но мне никто не приказывал. Всегда буду помнить. Не забуду, даже если состарюсь так сильно, что отшибет память. Бархатный голос, самый красивый голос в мире, произносящий самые прекрасные слова. Я бросилась к Игорю, сжимая его теплые руки своими ледяными пальцами и целуя его лицо. Слезы катились по щекам. Может быть, это глупо, так радоваться, но кто может меня осудить? Вы встречали свою половинку, предначертанную вам судьбой? Вы проходили через то, через что пришлось пройти мне?
Нужно защитить его. Нужно спасти, пока эта безумная жрица не убила моего любимого. Отравить ее, что ли? Или...
Пока мозг соображал, руки уже копались в рюкзаке. Была там одна вещь, которая должна помогать, по мнению Тимура. Раз не удалось испытать веревку-меч, то может быть удастся увидеть эффект от веревки, восстанавливающей память. Я почти уже завязала ее на руке Игоря, как поняла, что он придет в ужас, если просто в один миг на него обрушить все ужасы, которые он забыл. Так не пойдет... Он может натворить глупостей, броситься в драку с Кристиной или уехать из города насовсем.
— Черт! – кулак оцарапался о стену, книги подпрыгнули на полке, но это заметила только я. Невидимая и бесполезная.
Пришлось уходить. Оставаться невозможно. Просто плакать? Это не выход... А другого плана у меня пока нет.
На улице зажглись фонари, появились парочки, в летних кафе смеялись люди... Тепло, воздух свежий, птицы поют. Играет музыка. Впервые я могла шататься по городу, будучи уверенной, что родители не будут волноваться, а бандиты и маньяки не причинят мне зла. Стоило воспользоваться тем, что город мой.
Я бегала от здания к зданию, запрыгивала в такси и каталась, заходила в самые пафосные рестораны, пробовала все, что только могла попробовать на их кухнях, слушала разговоры веселых компаний, читала книги в магазинах, посетила урок танцев. Ночные клубы были для меня открыты, как впрочем, и все остальные двери. Обнаружилось, что в городе есть прекрасный зимний сад, отличный бассейн, смотровая площадка... А еще дорогущий отель. Ну а что? Где тоже нужно ночевать. Да и кто заметит, кроме уборщицы? Не так часто кто-то занимает на моей малой родине номера люкс.
Похитить ключ было несложно, сложнее было стащить себе ужин. Я просто не знала куда идти и заблудилась. Пришлось выбираться из переплетения коридоров, заодно прихватив тележку с чьим-то ужином. Пусть не мой выбор, но лучше, чем ничего. Спасибо, зазевавшемуся официанту.
— Отлично, – пришлось произнести мне вслух, чтобы не оставить без одобрения мой вечер. А он, несомненно, заслуживал похвалы, так как я лежала в ванне с пеной, ела клубнику со сливками и смотрела телевизор одновременно. Хорошо, оказывается, быть богатой. Тем, кто ленится, вместо ругани не повредило бы выдавать такой билет «в первый класс», чтобы попробовать чего они лишаются. Я в эту минуту, несмотря на расслабленность, очень хотела работать. Хотя бы для того чтобы купить такую чудесную нежно-розовую плитку в свою ванную. И повесить там телевизор. И купить такой чудесный огромный мягкий халат. 
Утром я с трудом оторвала голову от подушки. Есть минусы и в повышенном комфорте. Вчерашние мысли казались глупыми. Ну, какая работа, когда и дома так хорошо? Может быть, поспать еще? Сходить в аквапарк? В спа? На аттракционы? 
Ленивые потягивания прервал женский крик.
— Это что такое? – бесилась на пороге худая блондинка, – Вы куда меня заселили? Почему такой бардак?
Администратор начал успокаивать ее, врать, что перепутал номера, выталкивая девушку за дверь. А в это время внутрь забежала уборщица, сорвала с меня одеяло, а потом дернула простыню. Да так, что мое многострадальное тельце подлетело в воздух и ударилось об пол.
Пришлось собирать вещи и уходить.
— Прощай, кроватка, — пискнула я напоследок. – Нам было хорошо вместе.
Ранним утром быть невидимой не так уж весело. К стойкам с кофе не пробьешься, пончик не купишь, в трамвае не сядешь. Да и не встанешь: решив, что есть свободное место, тебя будут трамбовать, пока не превратят кости в кашу.
Отчаявшись, я топала пешком. Было что-то непривычное в облике города. Все выглядело не так, как должно было... Башня! В центре города башня! Желтая, яркая, высоченная, со сверкающими окнами башня.
Ноги побежали сами. Интересно, какое очередное зло обосновалось с таким комфортом и размахом? Страха почти не было, со мной оружие и часы, показывающие опасность. Я взглянула на них и удивленно постучала по «циферблату». Ничего не менялось с приближением к зданию. Маки не появлялись, стрелки не двигались.
Добравшись до большой деревянной двери, я постучала. 
— Кто там? – Раздался внутри мужской голос.
— Оля, – а что еще ответить? 
— Какая Оля? 
Теперь я окончательно потерялась.
— Эм... Невидимая? Жертва доппельгангера? Я не знаю, какой ответ правильный. Если у вас пароль, вы так и скажите, я тогда сразу пойду дальше.
Дверь скрипнула и открылась.
— Ладно, заходи, рассказывай, что тебя сюда привело, невидимая Оля.
В помещении было темно, видимо, все окна были на верхних этажах. Судя по запаху, под ногами хрустели еловые ветки. 
Глаза начали привыкать к обстановке. Деревянные стены, мебели нет, просто огромный зал. Открывший оказался высоким мужчиной с широкими плечами и растрепанными волосами.
— Пошли, — положил он мне руку на плечо.
— Куда? – былая уверенность и бесстрашие испарились от осознания, что ладонь приглашающего закрывает пол спины.
— Наверх.
Здорово. Развернутый ответ. Сразу стало все понятно и просто. И не страшно совсем.
Мы стали подниматься по деревянной лестнице и с каждым пролетом становилось все светлее. Я смогла рассмотреть, что у мужчины рыжие волосы, сломанный нос и шрам на щеке. Но глаза были точно добрыми, такими, что даже крупицы сомнения в его доброте не появилось. Голубые, искрящиеся.
Хотелось спросить, куда я попала, но вместо следующего пролета, повернув, я увидела просторный зал. С печью, с деревянными столами, с чугунами и ухватами. По комнате бегали дети, в углу женщины замешивали тесто, мужчины рубили дрова, точили ножи, носили ведра с водой.
— Вы что, староверы какие-то? – вырвалось у меня.
Все в комнате дружно захохотали и стали подходить ближе. Я рассматривала детали, стараясь сориентироваться, с кем приходится общаться. Быт древний, но одежда современная. Все, кажется, не злые, но живут отшельникам, и явно не просто люди, раз в застряли в тонких материях.
— Не понимаешь? – тот, кто открыл мне, смотрел с хитрым прищуром. – А если в зеркало взглянешь?
— Вы... Вы... Вы же, как я! 
— Так точно, — подмигнул худощавый парень, одетый в широкие черные штаны с карманами и черную майку-борцовку. – Жертвы доппельгангеров мы.
Видимо время, пока мой мозг обрабатывал информацию, затянулось. 
— А ты думала ты одна такая, кто выжил? – подергала меня за рукав девчушка с косичками, в которые были вплетены голубые бантики.
— Да... Не знаю... Не думала просто, если честно, – с мыслями было тяжело собраться. Я думала, что... Ну, должно было быть... Понятно, что выжившие есть. Тут другие вопросы!
— Задавай! – залихватски махнул рукой рыжебородый.
— Подожди ты! «Задавай»! Пусть поест сначала, а то вон какая бледненькая. – Пухленькая румяная женщина посадила меня за стол и поставила передо мной чашку с супом. Обычно я отказываюсь от таких угощений, но щи из печки пахли, как не пахло все то, что я пробовала вчера в ресторанах. 
— Давай лучше мы расскажем, а ты потом спросишь, если не поймешь чего? – понял по моему взгляду парень в борцовке, какая борьба между желанием поесть и поболтать идет в моей голове.
Я орудовала ложкой и пыталась понять, почему ни я, ни кто-то из семьи Хамомилла не подумали об этом раньше, ведь было так очевидно, что они есть.
— Мы живем тут уже несколько лет, — завел рассказ рыжебородый и сел к столу, лавка под ним прогнулась и заскрипела – Несколько десятков лет, если быть точным. Как-то так получалось, что про нас забывали. То ли магия у доппельгангеров так работала, то ли просто звезды так сходились, но мы исчезали, и всем было все равно где мы скитаемся. Даже знающим людям. Даже охотникам на нечисть. Предполагалось, конечно, что нас не увидеть или что мы поубивали себя, но ведь не все слабаки. А есть еще и дети, они вообще не понимают что происходит.
Вот я и решил, что кто-то же должен этим заняться. Встретил вот этого худого,— кивнул он на парня в черном, — А потом еще несколько человек. Стали думать, где жить. К себе нельзя – там тварь эта, место себе не найдешь, чтобы она тебя не преследовала, да и сердце кровью обливается, на свою же жизнь со стороны смотреть. В гостиницах не поживешь долго, бегать из номера в номер уморишься. Да и хочется свой угол. Картину какую повесить, книгу положить. Вот и построили терем. Только ведь это нас не видно, а расходы-то видно. Подключись мы к воде, к электричеству, тут же бы паника поднялась в городе. Куда уходит столько добра? Кто ворует? А тут вот, пожалуйста, по старинке. И внимания не привлекаем. Выбрали главным меня, езжу с мужиками, собираю таких, как мы. Можно же ходить по улицам, кричать, звать. Все равно только свои и услышат. Детей растим. Мы же живые все, растем, стареем, только не видят нас и все.
— Ого, вы молодцы... – я была в легком шоке, больше не оттого, что они есть, а оттого, что даже со своими знаниями, в той же ситуации, не задумывалась о других. А этот рыжеволосый так благородно поступил... В голове прокручивались уже хвалебные оды, как мой герой схватил меня за руку, потянул на себя и злобно прорычал, указывая на часы:
— А это у тебя откуда?
Я пыталась второй рукой нащупать в кармане ту веревку, которая «разящий меч», а в это время мужик схватил меня за шиворот и начал трясти:
— Отвечай! Кому говорю!
Я взмахнула канатиком, почти коснувшись лица нападающего. На коже остался длинный тонкий шрам. «Все-таки работает!» — пронеслась в голове восхищенная заметка. Второй замах должен был попасть на шею, когда я услышала крики всех остальных, пытающихся разнять нас:
— Игорь! Игорь! Уймись!
— Хамомилла? – прохрипела я, — Игорь из дома Хамомилла?
Меня вырвали из рук разъяренного гиганта, но он продолжал рваться из рук мужчин, чтобы напасть на меня.
— Ты от Кристины? От Кристины, да? Признавайся!
Когда тебя часто обвиняют в том, чего ты не делала, уже знаешь, как правильно построить разговор:
— Как доказать, что нет?
И... Да. Выражение лица меняется, мышцы расслабляются, взгляд не злобный, а задумчивый.
— Расскажи, – тон такой, что второй просьбы дожидаться я, пожалуй, не буду.
— Тимур дал. В рюкзаке все остальное добро вашей семьи. Но я тебе его не отдам. Теперь твоя очередь говорить. И ты сам знаешь, что у тебя больше поводов оправдываться, что ты не связан с Кристиной.
Люди стали переглядываться и шушукаться, поэтому мой собеседник хмуро буркнул
— Пошли, поговорим, – и вышел за дверь.
Кивнув собравшимся, показывая, что все в порядке, я вышла и пошла по бревенчатому коридору, к балкону.
Шикарный вид с него открывался! Высота башни плюс пригорок, давали обзор на весь город, даже с середины здания.
— И как его из храма не видят? – заинтересовал меня вопрос. Вот я храм видела прекрасно.
— Видят. А что они сделают? Переубивают нас? Зачем? Доппели же от этого дохнут. Да и знают они, что тут я сижу. Мое это место. И не поздоровится им, если сюда сунутся.
— Какой ты храбрый! – сдерживаться не получалось, как ни старайся, — Всех готов победить, а семью когда обворовывал, тоже добрый был? А ты знаешь, что Тимур погиб? А думал, что будь у него оружие, кроме отваров, было бы лучше?
— Так, стрекоза. Давай-ка кончай с этими нотациями. Знаю я, что братишка мой по храму Меконы бегает, так что погиб, да не совсем. В той же ситуации, что и я. А еще знаю, — он стукнул кулаком по перилам балкона так, что мелкие щепки полетели в стороны, — Что за моей спиной он клинья к Кристине подбивал!
— Ну, у вас же вроде все сложилось? Вместе сбежали, кинули младшего, разве нет?
— Нет. – Игорь насупился и замолчал. Пришлось молчать, чтобы он понял, что тему я переводить не стану.
— Расстались мы, как видишь. Не из-за того, что отдал оружие и выбросили меня, нет. Просто... Ну, скучно ей со мной было. Посмотри на меня. Я громила, дуболом. А он смешной, умный, живой. Скучала она по нему... А потом еще и пелена эта спадать начала. Какая бы любовь не была, понимаешь, а так семью предать без магических чар я не мог... Подпитывать она их забывала. Случайно или специально уж не знаю, но в конце концов я очнулся, а вокруг доппели кучкуются. Набросились на меня толпой, просто всю личность мою в клочки разорвали. Не собрать ее теперь. У остальных хоть шанс есть. У меня нет. Бегал домой, пытался брата спасать, пытался Кристине мешать... Ничего не помогает. Зато тут пользу принес.
— Вы молодец. Хотите я вам про Тимура расскажу? Про Игоря младшего?
 Мы болтали до самой ночи. Нам поставили стулья и стол, пару раз выносили еду и самовар, но в разговор не лезли, видели, что их предводитель, такой храбрый и сильный обычно, сегодня совсем раскис и глаза у него на мокром месте. Он, оказывается, и не подозревал какие сильные чувства у Тимура к Кристине. Напугался за меня, правда, не как за человека, а как за часть пророчества. Порадовался, что магазин не продан и все на своих местах. 
— Ну и что делать будешь? – спросил рыжебородый в конце разговора и заглянул мне в глаза. Впервые за последнее время, я почувствовала себя ребенком, поэтому честно, не хорохорясь, пожала плечами и ответила: 
— Не знаю. Если можно, побуду тут. Подумаю. Насовсем не останусь, пока силы есть – буду бороться.
— Молодец, стрекоза, – потрепал меня по макушке Игорь своей ручищей. – Думается мне, что стоит племяннику моему все рассказать. Ты, как к девочке, к нему не относись. Мужик, он на то и мужик, чтобы не бояться и не нервничать, а брать и делать. Ничего с ним не случится. А случится, так набьет себе синяков, да еще сильнее станет. В нем кровь наша, крепкая. Не как у иных сейчас – водичка. Раз сказал, люблю, значит, горы свернет.
Стало спокойнее. Милая румяная женщина накрыла меня пледом и тихо ушла. Чай на ночном весеннем воздухе был окутан дымкой из пара.
— Думаете получится у меня вернуться? Хоть кому-то это удавалось?
— Не знаю. Кажется, не слышал таких историй. Но ты не дрейфь. Глядишь, первая будешь, других научишь! – впервые за вечер Игорь улыбнулся. – Пойдем-ка, чего покажу. Ты такого еще точно не видела! Вставай!
Идти не хотелось, настроение было на нуле, да и вряд ли я чему-то могла еще удивиться. Рыжебородый усмехнулся, подхватил меня за талию и закинул себе на плечо. Я пискнула и запротестовала, болтая руками и ногами.
 — Тише, стрекоза! Знаешь, какой сегодня день?