Дорога к жизни

Дорога к жизни

      — Ут­ро на­чина­ет­ся не с ко­фе, — мрач­но бур­чит се­бе под нос Ван Хель­синг, на­рочи­то мед­ленно сколь­зит ру­кой до бед­ра, с ти­хим щёл­кань­ем вы­нима­ет из жёс­ткой ко­буры пис­то­лет, не гля­дя це­лит­ся и стре­ля­ет.

      На ог­лу­шитель­ный звук, мед­вежь­им ро­котом всё ещё про­дол­жа­ющий гу­лять по ок­ру­ге, из воз­ду­ха воз­ни­ка­ет Ка­тари­на. Ши­роко, ед­ва ли не яз­ви­тель­но ух­мы­ля­ет­ся, ко­кет­ли­во, но не слиш­ком, щу­рит зе­лено­ватые гла­за.

      — Ни­кого ми­мо се­бя не про­пус­тишь. Ты прос­то на­важ­де­ние ка­кое-то, — она про­из­но­сит это с на­пус­кным стра­дани­ем, му­чени­ем, по обык­но­вению те­ат­раль­но, точ­но кар­тинно хва­та­ет­ся проз­рачны­ми паль­ца­ми за лоб.

      — Всё ни­как не упо­ко­ишь­ся, — с хо­рошо слы­шимой улыб­кой в го­лосе от­зы­ва­ет­ся Ван Хель­синг.

      По-хищ­ни­чес­ки уп­ру­го под­ни­ма­ет­ся на но­ги, вну­шитель­но рас­прав­ля­ет ши­рокие пле­чи, от­ря­хива­ет плащ, тон­ко улы­ба­ет­ся, как улы­ба­ет­ся всег­да, ког­да удов­летво­рён и впол­не до­волен про­ис­хо­дящим.

      — Смот­ри за сло­вами, — ко­кет­ли­во го­ворит Ка­тари­на. — Мне, ка­жет­ся, я слы­шала, как твой ста­рик пе­ревер­нулся в мо­гиле.

      — А что ещё ты се­год­ня слы­шала? — его тём­но-ка­рие, ед­ва ли не чёр­ные гла­за ста­новят­ся серь­ез­ны­ми, твёр­ды­ми.

      По спи­не Ка­тари­ны бе­гут мел­кие му­раш­ки, но она толь­ко спус­тя три се­кун­ды с ис­пу­гом осоз­на­ёт, что ни­как не мо­жет их чувс­тво­вать.

      — Ка­жет­ся, я за­дал воп­рос, — на­поми­на­ет он.

      В чер­тах его ли­ца, рез­ких, му­жес­твен­ных, прив­ле­катель­ных, на­чина­ет прос­ту­пать бес­по­кой­ство. Ка­тари­на ви­дит это и сму­щён­но, как ма­лень­кая де­воч­ка, от­во­рачи­ва­ет го­лову в сто­рону, обид­чи­во на­дува­ет при­пух­лые гу­бы.

      — Ты что, оби­делась на ме­ня, Ка­тари­на?

      — Нет.

      — А мне, ка­жет­ся, что оби­делась.

      — Я слы­шала гу­ля.

      — Это, вон то­го? — она ин­стинктив­но по­вора­чива­ет го­лову к се­рой ту­ше че­го-то омер­зи­тель­но­го, с точ­но прос­ту­па­ющи­ми гу­мано­ид­ны­ми чер­та­ми, опять не­лов­ко сколь­зит по ли­цу Ван Хель­син­га взгля­дом, но те­перь ви­дит не соб­ранность и серь­ёз­ность, а маль­чи­шес­кую, ед­ва ли не рас­се­ян­ную улыб­ку.

      — Да, то­го.

      — Ка­тар…

      — Се­год­ня у нас мно­го за­бот, так что да­вай со­бирать­ся в путь, — она эф­фек­тно ис­че­за­ет, ос­тавляя его с го­рой воп­ро­сов и до­гадок.
 

***



      Ког­да она опять по­яв­ля­ет­ся, Ван Хель­синг сра­жа­ет­ся с… че­лове­ком.

      Ухо­дит вниз от стре­митель­но­го, ед­ва ли не раз­ма­шис­то­го уда­ра, сно­ровис­то бло­киру­ет ру­ками удар но­гой, пе­река­тыва­ет­ся, пру­жинис­то и рез­ко вста­ёт, кон­тра­таку­ет, зас­тавляя буг­ристые мыш­цы под сво­бод­ной кре­мово-бе­лой ру­баш­кой бе­зум­но и быс­тро пе­река­тывать­ся.

      С каж­дым но­вым дви­жени­ем всё боль­ше и боль­ше влюб­ля­ет в се­бя Ка­тари­ну, зас­тавля­ет её стыд­ли­во от­во­рачи­вать­ся в сто­рону, а по­том ис­подтиш­ка рас­смат­ри­вать его муж­скую стат­ную фи­гуру, его тон­кие, но силь­ные но­ги, ру­ки, рель­еф­ный торс.

      Ван Хель­синг по­беж­да­ет, од­ним силь­ным и точ­но вы­верен­ным уда­ром бь­ёт про­тив­ни­ка в ни­чем не за­щищён­ное сол­нечное спле­тение. Зас­тавля­ет его сги­бать­ся, над­садно хри­петь, ед­ва ли не ут­робно каш­лять.

      — И что это сей­час бы­ло?

      — Чёрт, — ши­пит по­беж­дённый, обес­си­лен­но опус­ка­ет­ся на ко­лени, в жес­те жут­ко­го от­ча­яния зак­ры­ва­ет ис­ко­рёжен­ное болью ли­цо ру­ками. — Убей ме­ня и по­кон­чи с этим.

      — Он обо­ротень, — су­хо вы­дав­ли­ва­ет из се­бя Ка­тари­на. — Убил всех сво­их род­ных и те­перь ищет смер­ти.

      — Да, это так, — по­нуро, че­рез ру­ки глу­хо от­зы­ва­ет­ся муж­чи­на. — И ник­то ещё не смог ме­ня по­бедить, кро­ме те­бя! По­жалуй­ста, убей ме­ня!

      — Не­уди­витель­но, что ты всех убил, — Ван Хель­синг нек­ра­сиво ис­крив­ля­ет гу­бы.

      — Что? — нес­час­тный от изум­ле­ния от­ни­ма­ет ру­ки от ли­ца, ог­ромны­ми гла­зами смот­рит на сво­его воз­можно­го спа­сите­ля.

      — Сла­бак ты, го­ворю, — хмы­ка­ет охот­ник. — Прос­той сла­бак. И не ста­ну я те­бя уби­вать.

      — Но я же…

      — Обо­ротень, знаю, — ла­конич­но за­кан­чи­ва­ет за не­го Ван Хель­синг. — А я убий­ца не­чис­ти и сам без пя­ти ми­нут не­чисть. И что? Я про­шу се­бя убить? Да со мной приз­рак шля­ет­ся, смот­ри. И, ни­чего, очень да­же за­меча­тель­ная осо­ба. Не каж­до­му муж­чи­не по­везёт при­об­рести та­кую спут­ни­цу.

      — А как же…

      — Прой­дёшь двес­ти миль на се­вер и най­дёшь в под­но­жии го­ры пе­щеру. Зай­ди ту­да и бу­дет те­бе счастье, — Ван Хель­синг те­ат­раль­но кла­ня­ет­ся, сни­мая шля­пу.

      По­том при­выч­ным жес­том вод­ру­жа­ет её се­бе на го­лову и ухо­дит. 

      Ка­тари­на сколь­зит за ним сле­дом и не зна­ет, ку­да се­бя де­вать от счастья. 

      — Ты, кста­ти, то­же мо­жешь ид­ти, ку­да хо­чешь, — неб­режно, че­рез пле­чо, бро­са­ет он.

      — Ты же зна­ешь, я бы уш­ла, — с на­пус­кной грустью бро­са­ет она, — но я да­ла та­кую страш­ную клят­ву!

      Ван Хель­синг рез­ко обо­рачи­ва­ет­ся, по­чему-то ши­роко улы­ба­ет­ся, его тём­ные гла­за на­чина­ют блесть и в них Ка­тари­на яс­но чи­та­ет: «Ага, как же! Страш­ная клят­ва те­бя дер­жит. Ври мне боль­ше».

      Но она прит­во­ря­ет­ся, что не по­нима­ет зна­чение взгля­да и не­воз­му­тимо про­лета­ет ми­мо не­го.

      — Я най­ду спо­соб сде­лать те­бя жи­вой.

      Она не обо­рачи­ва­ет­ся, но ско­ван­но за­мира­ет, поч­ти бо­лез­ненно мор­щить­ся от учас­тивше­гося сер­дце­би­ения и жа­ра, стран­ным об­ра­зом на­катив­ше­го на щё­ки. И сно­ва лишь спус­тя ка­кое-то вре­мя по­нима­ет, что прос­то не мог­ла ощу­щать все­го это­го. Или… мог­ла?



Отредактировано: 01.01.2019