Дорога смеха

День 1

В этом безобразном городе, словно чернильным пятном образовавшемся на мятой бумаге, в одном грязном как и все его окраины переулке, в подвале дома находится кафе для смирившихся с данностью одиночества. В большинстве своем заведение переполнено, но в воскресенье с восьми часов вечера по непонятным никому причинам, пустует. Аркадий Ледов в курсе об этом и неукоснительно пользовался этим каждую неделю по продолжении уже не одного года.

Серые стены, блеклый, растекающийся вдоль них свет ламп, прикрытых отполированным стальным абажуром, искаженно отражающим лица посетителей как в язвительном кривом зеркале. Пластиковые столики здесь маленькие, заурядно круглой формы, давно утерявшие белизну. Два — напротив друг друга — неудобных потёртых стула для одного посетителя.

Аркадий Ледов всегда выбирал место в углу, там меньше света — тень создаёт мираж скрытости. Когда сам себе противен и в отражение невозможно смотреться, собственная тень омерзительна, но не столь, как отбрасываемый ею.

Перед ним лишь пачка сигарет с зажигалкой и бокал с коньяком. Другого и не надо. Аркадий листал по встроенному в стол сенсорному экрану. Слева фотографии несуществующих девушек, напротив них вымышленные имена. Он остановился, выбирая одну из двух: Марина или Катя? Шатенка или блондинка — это дело настроения, но это не очень то и важно. Думал за Катю, но выбор пал на темноволосую Марину — никогда не выбирал светлую. Далее характеристики: влюбленная, стеснительная, раскрепощенная, подвыпившая, жена, подруга и прочее длинным списком. Коснулся графы «понимающая». На стуле перед ним, замелькав, вырисовалась четкая голограмма Марины в черном без рукавов платье и вырезом на груди. В мочках ушей у нее маленькие блестящие сережки, глаза с тенями и стрелками, а губы малинового цвета.

- Ты сегодня грустный, - начала она, бросив соболезнующий, отчасти наигранный взгляд. Аркадия раздражало, что программа читает настроение посетителя. - Что-то случилось? Неудачный день?

Не поднимая глаз и не сказав ни слова, Аркадий отпил из бокала, вытянул из пачки сигарету и прикурил ее по-старинке — высеканием искры кремневой зажигалкой. Прежде чем отпустить сопло, он с пару секунд по неясной для него в истоках привычке всматривался в ровный, острый на конце огонёк, окруженный густым, в свете ламп сизым табачным дымом.

- Ну-у, ты не хочешь со мной поделиться? - обидчиво сказала она. - А давай я начну, - улыбнулась она. - Я отлично провела время. Сегодня зашла в магазин обуви, здесь, неподалеку, за углом. Он совсем недавно открылся, - продолжала она говорить о том, чего не было; о магазине которого нет, - недели может с две назад, и я все думала зайти, да как-то времени не было…

- Каждую ночь мне снится один и тот же сон, - перебив, мрачно начал Аркадий.

- А? - растерянно протянула она.

- Какой-то город, наподобие тех… из оставленных.

- Ммм... Их все больше, - задумчиво, не сводя глаз, подтвердила псевдомарина. - Случайно на документальный фильм, когда сидела дома…

- Иду по тротуару, - продолжил он, - либо среди улицы. Вокруг старые, этажей в пять дома. Такие давно перестали строить. И тишина. Это страшная тишина. Нет, не тишина... Просто страшно нарушить её. - Помолчал. - Только идти. Медленно. Просто идти посреди этих черных окон, - сделал он ударение на "чёрных". - За ними никого нет — я это знаю. Там только я. Пустой город с пустующими квартирами. Ржавые фонарные столбы… Покосившиеся. Дорога в трещинах.., в ямах.

- А птицы? - неожиданно-увлеченно поинтересовалась она. - Я слышала, что в таких местах очень много всяких птиц. - Аркадий бросил на нее тусклый взгляд и вновь опустил голову к бокалу.

- Потом слышу смех... Всегда смех. Детский... будто там, где-то за углом они играют… или... - Он осекся. - Это непреодолимое желание... Найти, застать откуда он. Приходится идти прислушиваясь. Он влечёт и... как-то... он пугает. Смех всё ближе.., ты приближаешься. И вот, кажется, сейчас, через два шага… Уже идешь быстрее.., все быстрее... Почти бежишь. Плевать на тишину. Она уже не так пугает. Гораздо страшнее не застать.., не увидеть что это. - Он остановился, бросил тревожный взгляд в сторону. - Но ничего.., никого... Ни смеха, ни... Только тишина. Это мёртвая тишина, - закончил он шепотом.

- Это как-то... пугает, - говорит мираж девушки.

Молчание. В воздухе повиснув медленно клубился серый дым.

- Они издают такие потрясающие звуки, - раздался голос Марины. - Остались записи...

- Следующей ночью, - угрюмо перебил Аркадий, - будет тоже самое. Город, тишина, смех... И я... Я не знаю...

Резким движением руки Аркадий осушил бокал, достал очередную сигарету из пачки и прикурил.

- Но я знаю.., - продолжил он.

- Оставь, - заговорила Марина. - Это только сон. Кстати, - как по секрету начала она, - учёные говорят, что такие сны от одиночества. У меня есть модификация на дому. Там функция…

- Пропустить рекламу. - Голограмма замолкла. - Сколько ты видишь шрамов? - Неожиданно, с пронзительным взглядом, спросил он.

- Шрамов? Что? - запуталось голограмма.

- Сколько? - настаивал он. - Сосчитай! - ударив кулаком по столу, крикнул он.

Зрачки девушки забегали по лицу Аркадия, будто пытаясь разглядеть, найти нечто незаметное, скрытое. Неожиданно её изображение мелькнуло, словно перепрыгнув несколько кадров плёнки, и за место встревоженного выражения лица, она предстала с выразительным взглядом, эротично улыбаясь.