Дорогая

Дорогая

Дорогая судьба.

Ну, вот: нечего мне вам сказать. И вам нечего. А кому есть, тот и говорит. А послушаешь и все равно – нечего. Не в смысле, пустяки или глупость, а просто ничего особенного. Так… нечего нам сказать друг другу. Разве что: вы любили? Не так. Любили ли вы? Не когда мужчина и женщина, ребенок и родители. Не тогда, когда от одиночества и одичания очень хочется животного тепла. Не от жалости к малым сим, не в эмоциях и гормонах, не в жадности до удовольствия. А – просто. Любили ли вы просто? Просто потому, что любили? Я понимаю, что невнятно спрашиваю. Никакой конкретики, собственно. И как умею. Не очень, то есть.
Просто, понимаете, перестал я понимать для чего все это нужно. И ничего у меня не отвалилось – не в этом же дело. Что вы, в самом – то деле? Перестал, говорю, понимать! Если мы сюда, в жизнь, приходим, чтоб найти себе «половинку», создать семью, народить детей, дать им понять про эту жизнь того, чего им и даром не надо: это – одно. А если еще для чего – то: это – совсем другое. Да и какие здесь, на земле, половинки? Такое ощущение, что Господь лего свое пацанячее рассыпал, худо – бедно все состыковывается и ничего до конца не подходит. Или, скажете, не так?
Так. И остальное под вопросом. Мы же чем - то отличаемся друг от друга или нет? От животных тех же. У них тоже – семьи, дети, а там и помирать. Нет? А мы, стало быть, не такие. Другие какие-то. Люди. Значит дело не в этом. Суть не в этом всем. В любви. А любовь спрашивает? Вот тебя спрашивала? Хочешь? – спрашивала, или как - то потом, может быть, в следующий раз заглянуть. Нет. Любовь – она всегда без спросу. И не любовь тоже, такая же. Бесспросная. Хочешь – не хочешь – на – получи. 
Мы, вообще, все здесь случайным образом живем, и любим – не любим тоже, случайно получается. По глупости, какой – нибудь. И вроде бы, не смотря на всю свою неправильность, оно по итогу, как бы и правильно выходит. Не как попало, а более или менее, но как положено. Но, ведь, могло же, могло и иначе? Все же всегда на таких глупостях тоненьких висит, что просто диву даешься, почему не зацепило и тейбл мимо твоей удивленной физиономии проскользил. А потом говорят – судьба. Встретились – не встретились, полюбили – не смогли: все – судьба. Тогда и думать нечего – кривая все равно вывезет. Нееет! Не вывезет! И все встретятся. И – ух.
Я думаю так: если вспомнить все те моменты, когда мне попадались женские части лего, то понять, как работает эта самая судьба, невозможно будет. Очень причудливо. И странно разборчиво. Ладно, я хоть и не об этом, но и об этом тоже.
Были мы в стройотряде. В Ярославской области строили. И был у нас мастер – надзиратель и руководитель. Крановщик и, вообще, на все руки правильный. Мастер. Но любил это дело. А мы в Ярославль хотели смотаться, пиво попить, с родителями поговорить, и вообще. Мы ему пару бутылок пообещали, мол, отметь, что мы здесь были, что работали как все, кирпич нам закрой отсюда и до заката, а мы… Он и согласился. Как вернулись – отметили, как следует. Вместе, потому, что мужик был правильный и сказал, чего вы мне суете, пойдем, посидим и пообщаемся. Вот и пообщались. Он пару дней потом еще общался. А через неделю он нам уже говорит – поехали после работы ко мне. Семья уехала, а у меня бурда хорошая стоит. Раз так, так и поехали, чего там.
Три дня я мало чего помню. Очнешься, бурду из железной кружки глотнешь, еще раз к фляге с кружкой сходишь и все. Так все три дня. А потом кончилась бурда. Из трех фляг половина одной осталась. Мы более – менее в себя стали приходить. И тут его на «любовь» пробило. А было ему еще меньше, чем мне сейчас, и нам он казался древнее мамонта, но мужик - то хороший. Ладно. Сходили мы к вагончикам своим, поздоровались с теми, кого не видели давно и пару девчонок, посговорчивее, с собой позвали. Не для себя. Нам, как бы, и не нужно. Девчонки нормальные, но как – то… Вдруг с ними еще одна стала напрашиваться. Ко мне, она неровно дышала и между собой девчонки, вроде как дружили. А я совсем не люблю пить и три дня для меня эти, как кошмар бесконечный. Думаю, ну, зачем? А все: ой, как хорошо, вместе веселее, гитару с собой возьмите, попоем, потанцуем. А я настолько никакой, что просто плюнул. Надо – давай. Ну и дали.
Почти пришли. Тут мужик из кустов выскакивает: ой, так, семья вернулась, жена за бурду и пьянку озверела, сковородой, где мы жарили картошку его приголубила, а тут еще и мы с девчонками. Форс – мажор такой. Развернулись мы и назад. Товарищ мой двух девчонок под ручку и свистеть им в уши, как и не пил три дня. А я, значит, с этой своей поклонницей, хмурый, злой, еле ноги передвигаю, еще эта гитара, не пришей – не пристегни. Эта под ручку и бедрышком прижиматься. Бедро горячее, девчонка красивая, стройная и говорливая. Все, что – то спрашивает, сама себе отвечает, щебечет - не пойми о чем. Говорит: ах, как жалко, что не получилось. Я удивился: чего, говорю? Не попели, ты так хорошо поешь. Слушай, а пойдем, сядем где – нибудь, что мы зря одеяло тащили? Не мы, а я тащил, положим. Да и чего - переться в эти кусты, с будуна такого, что за радость такая? А она: пойдем и пойдем. Ну и пошли. Проще было согласиться.
Зашли мы поглубже, одеяло расстелили. Чего спеть тебе? – спрашиваю. А давай, так посидим. И сама прижимается ко мне. Ластится. Голову на плечо. Идиллия. А комаров, как на болоте. 
Тут еще, из киношки, наши стройотрядовцы пошли, а мы в кустах сидим, от дороги не сильно далеко. Комары поют, а мы нет. А я все же живой, не железный, и молодой, хоть и с будуна. Ну и целоваться стали. Она и шейку подставляет, и губы, и все жарче становится, и комары как - то без разницы – есть они или уже все передохли. И все у нас развивается и развивается, и мы, как – то избавляемся от всего лишнего. Тут она, задыхаясь, с эдакой истомой и спрашивает меня: тебе нравится Джо Дассен? Я очумевший, хрипло так: что? Джо Дассен, правда, он такой лапушка? Кто? Джо Дассен, ты что? его не знаешь? А-а. Знаю, Как не знать. Хорро-ший певец. И настолько меня это выбило, что как - то и желание пропало. А она это почувствовала и опять жмется. Да так жмется, что быстро все и куда сильнее обратно вернулось. Тут, опять: а какие песни у Него тебе больше всего нравятся? Ка-кки-е что? Песни, у Джо Дассена! Пе-ес-нии. Ре… Революционные! А разве у него, такие - есть? Что ты будешь делать.
Ты без платья, я в трусах, мы в кустах на одеяле! Ты сделала все, чтобы мы здесь оказались, и что? Намаялся я с ней. Такие горки, кого хочешь, укатают. И говорю я ей после какого – то раза: пойдем, все классно, конечно, но уже поздно, да и комары здесь – зверье непуганое. Я уже пару стаканов крови своей им пожертвовал, тебя прикрывая. Да и устал я. Три дня пили, все – таки. Ой, конечно, пойдем. Больно, да? Покажи куда и где, а.
Я это к чему? Я это к тому, что судьба. Почувствовала, что я слабый, что любая пальчиком поманит и все, не случится моя судьба, запереживала и подкинула мне, чтоб чего неправильного не случилось. И, действительно, с тех пор на дух не принимаю, нигде ничего не ёкает. Хоть какая раскрасавица будет. Джо Дассен и все. Я – устал и, вообще. Все зло от них.
Но, вообще – то, я спрашивал о любви. О простой, ничем не вызванной любви. Внезапной и окончательной. У вас так бывало?