Дождливый декабрь

1

Будильник проник в мой сон противной мелодией китайского смартфона. Хочешь навсегда охладеть к любимой песне – поставь ее рингтон на будильнике. Результат получите очень быстро и возможно навсегда. За окном темно и зябко. Зима, однако! С тоской прячусь под теплое одеяло, закрывая глаза и пытаясь продлить сонную нирвану еще на пару минуток, прежде чем темный город примет меня в свои объятия и начнет с урчанием пережевывать в своих жерновах, выжимая из тела соки, а из души положительные эмоции, постоянно испытывая на прочность мое терпение и иссушая нервы. Какой год я работаю? Кажется, уже вечность и осталось еще столько же до пенсии, если она конечно будет. Вернее, если ее окончательно не отменят. Марсик запрыгнул на кровать, услышав что я проснулся и принялся петь мне свою утреннюю песню. Очень чуткий кот! Знает, что пока я не проснулся лучше ко мне не лезть. Глажу живую игрушку.

- Привет Марс! Кушать хочешь? Пошли, дам тебе твоей отравы.

Натягиваю трусы и встаю со своей двуспальной кровати. С тоской посмотрел на пустую половину, потом на свой инструмент, уже довольно длительное время пребывающий в простое и, помянув недобрым словом бывшую жену, пошел на кухню, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить младшую сестренку и маму, которым нужно вставать в школу немного позднее. Мама идет туда в качестве учительницы русского языка, а Катька в качестве ученицы девятого класса. Отца у нас как бы нет, хотя вроде и есть, но с другой женщиной, более молодой и с маленьким ребенком. И чего ему не хватало в семье? Нет! Седина в бороду – бес в ребро! Ну, да бог ему судья!

Насыпал «Богу войны» корма и пошел в ванную. Там, благополучно проверив работу унитаза, стал автоматически совершать гигиенические действия, разглядывая свое лицо. Вроде со вчерашнего дня не изменилось. Те же брови , скулы, глаза – все на месте, складываясь в образ молодого мужчины тридцати лет. Не красавец, но и не урод. Крепкие зубы, твердый подбородок и неожиданно очень яркие, четко очерченные губы, несвойственные сильному полу и которые очень любила целовать моя бывшая жена. Опять вздыхаю, изгоняя из мыслей образ, принесший когда-то много приятных часов и не меньше бурных выяснений отношений. Прошло уже три года после развода, а рана до сих пор не заросла, заставляя меня шарахаться от женщин при первом же намеке на серьезные отношения. Серьезно она меня потрепала! Зато было не скучно! Обхохочешься, млять! С ожесточением содрал станком остатки щетины и принялся одеваться, заранее жалея себя от предстоящей полуторачасовой дороги на опостылевшую работу, смысл которой был завязан на обеспечении денежными знаками нашу обгрызенную семью. У мамы зарплата небольшая, у Катьки ее нет совсем. Зато у младшей есть запросы, которые на несчастные алименты папаши никак не исполнишь. Вот и приходится трудиться пять дней в неделю и одиннадцать месяцев в году, частенько проводя зимнюю часть отпуска на благо своего работодателя, так как ехать на юга не на что, а лежать на диване быстро надоедает. Зато летом! Мечтательно вздыхаю и, забрав с ключницы свою связку, тихонько притворяю за собой металлическую дверь.

Сегодня городской воздух достаточно свеж и под ногами чистый снежок, а не грязная жижа декабрьского дождя. Третья оттепель за две недели! Куда мы катимся? Никакие ледники не выдержат таких выкрутасов погоды. И что это меня не туда потянуло! Где эти далекие ледники и где я?! Но погоду хотелось бы иметь поустойчивей, хотя бы в новогодние дни. Недолгий путь до метро, и я ныряю в его теплое нутро. Народу с утра как обычно много, так что про сидячее место можно только помечтать. Повисаю на поручне и в голове звучит песня Сюткина: «Сорок две минуты под землей…». В моем случае минут пятьдесят две и то в оптимальном случае. Тоска… Заходишь в метро в темноте, возвращаешься опять под фонарями… Мой организм пытается уговорить себя, что все нормально, но усталость, в том числе моральная, накапливается изо дня в день и я уже начинаю считать дни, оставшиеся до нового года, чтобы залечь в кровать, как медведь в берлогу и отоспаться. Хорошо, что сегодня пятница! Ноги шагают по переходу между станциями на полном автомате, не привлекая к этому отрешенный от действительности мозг, который пытался изо всех сил отгородиться от мыслей о работе, которая приближалась с каждым пройденным шагом. Наконец этап «метро» заканчивается, и я иду по шумной улице, совсем не очарованный сумрачным рассветом и отвратительным воздухом центрального района. Экономия на транспорте обходится мне в лишние двадцать минут шагистики, заменяющую утреннюю зарядку.

- Доброе утро, - здороваюсь с охранником и поднимаюсь на третий этаж офисного здания, где наша фирма снимала половину этажа. «МетТорг» - именно так называлась фирма, в которой мне приходилось трудиться под руководством аж двух директоров

- О-о! Какие люди! – Виктор, мой коллега, такой же менеджер по продажам как и я, но с устойчивой программой - оприходовать максимальное количество девушек, поддавшихся его обаянию. То и дело он делился со мной успехами или неудачей по охмурению очередной девушки месяца, недели или декады, в зависимости от успеха мероприятия и поиска очередной жертвы. Я уже не особо вглядывался в фотографии несчастных, возможно искренне ищущих свою единственную любовь, а находящих это чмо в красивой обертке. Вот и сейчас, не успел я налить кофе, как мне уже предъявляют очередную претендентку на ночь «любви».

- Смотри! В эту субботу она будет моя! Девочка созрела! – На меня с корейского дисплея смотрели удивительные глаза, заставившие сердце пропустить пару ударов и болезненно екнуть от непонятного сочувствия. Вернее понятного. Очень уж доверчивый и беззащитный взгляд был у очередной жертвы Виктора.

- И когда ты уже женишься! – отхлебывая ароматный кофе и смакую горьковатый вкус.

- Ты вот женился! И что?!

- Я – это я! – поморщился от неприятного напоминания. – Не жалко тебе девушку?

- Нет! Она будет счастлива! Я делаю им хорошо – они мне, все довольны! Ха-ха-ха!