Драм

Глава 21

Ничто не сближает так, как наличие общего врага. Обитатели двух стран забыли о прежних распрях и вместе радовались победе. Мне было не до всеобщего ликования. Я пытался найти Борга. Но предателя нигде не было видно. Он словно провалился сквозь землю. Но я всё равно не оставлял попыток отыскать перерожденца. Ко всем прежним претензиям у меня появились к “синему” новые вопросы. Например, зачем он мне помогал в битве. Эти его поступки выглядели несколько странно и не вписывались в созданный мной образ негодяя и ренегата. Вот если бы он, наоборот, стремился меня прибить, то это как раз укладывалось бы в общую концепцию. А так…

Чья-то рука легла мне на плечо, я вздрогнул. Ладонь потянулась к рукояти меча.

- Что-то потерял? – я узнал голос Тапка.

Обернулся, на душе отлегло.

 - А мы уж думали, что тебя распылили эти железяки, - Котлета пнул по стальной конечности. – А ты ничего, шустрый такой, всё чего-то ищешь.

- Не чего, а кого! – я был расстроен.

На лицах моих друзей отразилось непонимание. Я вздохнул и решил всё рассказать.

- Есть один “синий”, - я попытался как можно точнее обрисовать ситуацию, - тоже хоббит. Так вот он – предатель. Когда нас взяли в плен гуманоиды, он командовал на тарелке и говорил по-ихнему.

Я посмотрел на своих слушателей. В глазах Тапка читалось опасение за мою психику, а ладонь Котлеты коснулась моего лба. Мне что, не верят? Я попытался дополнить свой рассказ новыми подробностями.

- Они вживляют в людей змеевидные чипы, а некоторых подвешивают в прозрачных столбах, – я сделал короткую паузу. А потом добавил:  - Надо его поймать и допросить.

Котлета с Тапком переглянулись.

- В Гамбире есть один лекарь, - пожал плечами командир, - только он психами не занимается. Потому что сам немного того…

- Да сам ты больной! – я взбеленился.

Правда обладает тем свойством, что ей не всегда верят. Конечно, мой рассказ получился несколько сумбурным и не совсем складным, но ведь я же не врал! Внезапно меня осенила догадка.

- Да вы у Компота спросите! – обрадовался я. – Он же был вместе со мной!

- Пошли, - согласилась недоверчивая парочка. – Наш красноречивый друг как раз допрашивает того типа с треножника.

Мы направились в сторону, откуда слышались нецензурные крики и межгалактический стрёкот.

- Ты сейчас мне того… - Компот требовал от яйцеголового правды и только правды. – Или я из тебя этого…

Дальше шли совершенно конкретные намёки недвусмысленного содержания. В перерывах между угрозами Компот с силой тряс пленника за туловище, отчего гуманоидная голова болталась, как флажок на демонстрации.

Пришелец может быть и рад был бы поведать то, о чём его спрашивают, но не мог этого сделать по причине языкового барьера. Он что-то трещал, но его щебет воспринимался Компотом, как прямое запирательство и нежелание предоставить важные сведения. Ещё немного, и наш старательный друг утрясёт инопланетника насмерть. А это неправильный подход. Если взял языка - нужно разговорить его до необходимого состояния. А такое состояние соответствует безудержной болтовне на отвлечённые темы стратегического характера. Проще говоря, пленный должен выдать планы командования и районы сосредоточения неприятельских войск.

Только как быть, если в обозримом пространстве не наблюдалось ни одного переводчика? Единственным персонажем, способным справится с такой задачей, мог быть Борг. Но хитрый приспешник сбежал, так что выхода просто…

Озарения бывают внезапными и постепенными. Вторые подолгу вынашиваются подсознанием, первые взрываются в мозгу неожиданной вспышкой. Именно этот феномен и случился со мной в тот момент. Правдик! У меня же есть возбудитель правды и универсальный толкователь речи!

- Дай я попробую! – моя просьба прервала потуги Компота вытянуть истину из пришельца.

Мой нецензурный друг повернул ко мне голову, его губы растянулись в радостной улыбке.

 - А я тут вон этого, - Компот дал гуманоиду подзатыльник, - чтоб его…

Далее шли неприличные образы. Они  были яркими, а их описание красочным. Компоту, как никому другому, удавалось донести свои идеи до аудитории. Его мысли хоть и были туманными, но формулировки характеризовались завидной конкретикой. В общем, парадокс спикера или феномен ритора – называйте, как хотите.

Завершив эффектную речь новой оплеухой, нецензурный оратор отошёл в сторону, предоставив мне возможность перебросится парочкой реплик с военнопленным.

Я подошёл ближе. Яйцеголовый имел подавленный вид. Его голова была опущена вниз, а неправильная фигура склонена в удручённый крючок. Я достал из-за пазухи жёлтый лепесток и развернул его перед гуманоидом. Наступила тишина. Одни персонажи взирали на меня со снисходительным скепсисом, другие – с искренним состраданием. Я не стал объяснять присутствующим ни принципа действия чудо-листочка, ни своих целей. А, прокашлявшись, приступил к допросу.

- Откуда вы прибыли? – я говорил в Правдик, как в микрофон.