Друг моего отца. Покорить Гордого

Глава 1

Демид

— Не знаю, Демид. Я б на твоём месте уже давно развелся.

Опрокидываю в себя порцию вискаря, морщусь. Сигарету бы... Бью по карманам и вспоминаю, что вроде как бросил. Игорь протягивает мне пачку, в приоткрытом клапане видно копеечную зажигалку. Привет из голодного прошлого. Помню, в девятнадцать смолили одну на двоих до фильтра, пока руки начнет обжигать.

— Ты на своем месте разведись, а потом советуй. – Затягиваюсь, прикрыв глаза. Хорошо, твою мать... Хоть на часок почувствовать себя просто человеком.

— У меня дочь, – Игорь тоже закуривает. Откидывает седеющую голову и пускает в воздух сероватый дым. — А тебе тьфу, и свободный человек.

Если бы все так просто. Мы оба женились рано. Игорь на третьем курсе, выбора у него не было – обрюхатил дочку полкана. Тут или женись, или расстрел за баней. А я… дурак был. Тогда считалось модным выпуститься с погонами и женой. Чтоб непременно красавица, и за тобой на край света. Большая любовь, дорожная, сука, романтика. Кто б мне сказал тогда правду…

Помотало нас знатно. По общагам, по таким задворкам, что пиздец. Игоря-то тесть сразу пристроил под крылышко, а я гордый был. Хотел всего сам.

— Зачем мне свобода? Я и так не очень занятой, – мы с Татьяной давно уж все порешали. Она гулять начала ещё по старой жизни. В отместку, да. Быт нас быстро сожрал. И любовь сожрал, и уважение. Командировки, горячие точки… Сначала не разводили из практических соображений, потом привычка, теперь вот… Я поморщился. Чувство вины неприятно горчило на языке табачным дымом.

— А мне вот тошно, — Игорь налил нам ещё вискаря и свой стопарь хлопнул сразу. — Смотреть тошно, ебать тошно.

— А малолеток не тошно? – я его тяги на молодых девчонок не разделял и не одобрял. Последние лет пять, как он совсем слетел с катушек. Кризис у него, что ли? – Молодишься за чужой счёт? С тобой все ясно, они-то в тебе что нашли? — Хотя, выглядел он, правда, неплохо для своих сорока. Подтянутый, не разжирел на госдотациях. Спортпит, костюмы дорогие, нишевый парфюмчик.

— Деньги, демон, деньги! — и такой довольный голос, как будто не осточертело ему все на свете покупать. Уважение, баб…

Мне вот осточертело. Может, правда, старость подкралась?

— Знаешь, чего боюсь? Однажды вот так завалиться в клубешник, а там дочка у старпера какого-то на коленях. Я ж его, суку, прям там пристрелю нахер! – Игорь снимает со спинки свой дорогой пиджак, небрежно сует в карман брюк смарт.

— Самому, значит, можно чужих дочек портить, а свою жалко?

— Что положено министру…

Я качаю головой и залпом допиваю вискарь. Горько от того, во что мы превратились. Игорь может сколько угодно делать вид, что его такая собачья жизнь устраивает, но я-то знаю. Хорошо знаю и его, и себя.

— Танька твоя вчера в “Тонне” сопляка сняла, чтоб ты знал, – Игорь нетрезво гыкает у двери. Горит у него совесть, вот и пытается всех пробить. Мол, не я один грешен, все в дерьме, как черти. И вроде как мне даже плевать. На загоны его, на Таньку тоже давно плевать.

Пару раз ударяю затылком о шершавую, дизайнерскую, штукатурку. В голове опять на повторе ядовитое:

— А кто виноват, что детей у нас нет? Я? Забыл, из-за кого у меня выкидыш был, Демид? Я на тебя обижаться должна, а не наоборот.

И ведь, сука, права на сто процентов. Нечего ответить. Ни ей, ни совести.

Сорвав со злостью пиджак со стула, подрываюсь следом за другом.

— Игорь! Да не гони так, я с тобой!

***

Нет, я для всей этой хуйни уже слишком стар. Музыка долбит, сам себя не слышу, глаза режет от вспышек. Трясу башкой, пускаю по стойке пустой стопарь. Молоденький бармен ловко его подхватывает и, наполнив, отправляет обратно. Игорь свалил с какой-то девкой уже минут двадцать как. А я смотрю на зверинец вокруг и в душе не имею, почему все ещё здесь. Устал, как ишак. Мне бы в койку и не раздеваясь отключиться. Кидаю на стойку наличку с внушительной чаюхой и пробираюсь через плотную толпу полуголых, потных, воняющих куревом и перегаром тел. Мы что, тоже такими были? Да хуже были, чего лукавить...

— Хватит ломаться уже. Сама приехала, терлась сама. Какого хера теперь целку строишь? — сам не знаю, что меня дёрнуло обернуться. Не мое ж совершенно дело. С совестью я лет …дцать как завязал.

— В твоих влажных мечтах я о тебя терлась, Тимур. Пусти, уже, ну!

Сука. Смотрю: Игорева девчонка. Размалёванная, как на колядки, юбка по самый клитор, мать ее. В наши годы путаны скромнее наряжались.

— Руки от нее убрал, – перехватываю запястье этого сморчка.

— А ты, дядя, шел бы своей дорогой. Вроде ж не папаша твой, а, Кирюха? Твой с Наташкой час, как уехал.

— Не папаша… — Шепчет Кира и я неожиданно отчётливо слышу ее испуганный голос, в то время, как она только ошарашенно качает головой, мол, да, не папаша. А в глазах ужас, как смерть с косой увидела. В самом деле, уж лучше бы Игоря так боялась.

– Ну, раз не папка, то ты, дядь, иди. Не по годам тебе кукла.

Бесит, бля. Так бесит, что я, не отпуская руки Игоревой дочки, с левой сопляку в башню и саданул. Хер его знает, чего вдруг. Пить, видать, надо завязывать.

Пацан разжал пальцы, повалился, сбивая собравшихся зевак, как кегли. Стал рукавом рожу вытирать. Н-да, нос рихтовать надо будет. Рука у меня тяжёлая, хоть и не ведущая левая.

— Шевели своими лабутенами давай, к отцу поедешь каяться. — Не заботясь о судьбе потерпевшего, потащил Игореву малявку к выходу.