Друг за окном

Друг за окном

С самого детства Фараон знал, что он породистый. Знал, что его сытая мордашка с щёлками хитроватых глаз, бархатная шёрстка и странные для кота висящие уши – признак породы, название которой Фараон никак не мог запомнить.

И лёжа в коробке с такими же породистыми, шоколадного цвета братьями и сёстрами, Фараон был счастлив. От того, что рядом была вислоухая мама-кошка, от того, что иногда приходил какой-то милый человек с тёплыми руками и рассказывал, какие они все породистые, ну и от того, что он породистый, хотя прямой пользы Фараон от этого не видел.

По утрам в окно бежевой комнаты, где стояла коробка с котятами, проникали солнечные лучи. Котята неловко пытались поймать их, спотыкаясь и налетая друг на друга. Мама-кошка улыбалась.

Когда Фараон жил в коробке, он думал, что его всегда будут любить.  Как мама-кошка, как милый человек, приходящий поговорить о его породистости, как вечно лижущиеся и играющие его хвостом братья и сёстры.

Впервые Фараон услышал слово «хозяева», когда милый человек с тёплыми руками указал ему на двух громоздких неторопливых людей. Он так и сказал: «Это твои хозяева».

После переезда к хозяевам Фараон узнал, что всё у них было лучшее.

Они жили в лучшей в городе многоэтажке. Их квартира была обставлена наилучшим образом наилучшей мебелью и техникой. Все обои в их доме были наилучшего красновато-терракотового оттенка. У хозяина и хозяйки была лучшая дочь, раскормленная и с разноцветными волосами. У дочери был лучший комп с лучшими колонками, из которых доносилась скрежещущая музыка, от которой Фараону хотелось убежать.

Но бежать было некуда – тяжёлая дверь из самого лучшего металла была крепко заперта на несколько замков.

Жизнь Фараона хозяева так же обустроили наилучшим образом. Возле унитаза стоял лоток со специальным наполнителем, предназначенный для справления нужд Фараона. На кухне стояла синяя пластиковая миска с витаминизированным кошачьим кормом. Чуть поодаль - зелёная миска с водой.

Квартира хозяев глядела на мир четырьмя окнами. Все четыре выходили на юг. В них не удавалось увидеть ни закат, ни восход. Фараон больше не мог поиграть с солнечными лучами.

Когда к хозяевам приходили гости, хозяйка любила поглаживать Фараона пухлой рукой с длинными горбатыми ногтями. Она трепала его по голове и говорила, во сколько он ей обошёлся. Фараон радостно мурлыкал.

Нужно же чему-то радоваться.

Каждое утро Фараона начиналось с монотонного пения хозяйского будильника. Пение этого будильника на непонятном языке звучало, когда Фараон был котёнком, продолжало звучать, когда Фараон стал взрослым котом, и, судя по всему, именно под эту мелодию закончится его бессмысленная кошачья жизнь.

Хозяин вставал, наступал на хвост или лапу Фараона, если тому случалось оказаться поблизости от хозяйского ложа, и, ворча себе под нос, начинал искать по комнате свои носки. Хозяйка вставала немного после. Разогревала на кухне еду, поругиваясь время от времени с хозяином, иногда кормила Фараона. Иногда забывала.

Потом хозяева уходили, и раздавался будильник их дочери. Почти всегда разный, но всегда неизменно отвратительный. Скрежещущий, рычащий, громыхающий. От него хотелось залезть под кровать. Так обычно Фараон и поступал, что было весьма разумно. Потому что раскормленная хозяйская дочь умудрялась всякий раз, проходя мимо Фараона, пнуть его или просто сказать какую-нибудь гадость.

Например, о том, что ему, жирдяю, слишком хорошо живётся. Даже в школу вставать не надо.

Когда за хозяйской дочерью захлопывалась тяжёлая дверь из наилучшего металла, Фараон облегчённо вздыхал и садился у окна. Впереди его ждал однообразный серый день.

Впрочем, иногда однообразие серых дней Фараона нарушалось довольно непредвиденным образом.

«Пора тебя кастрировать, – сказала как-то хозяйка, пощекотав бархатную шейку Фараона длинным горбатым ногтем. – А то ты что-то не толстеешь».

И первый раз со времени своего заселения в хозяйскую квартиру Фараон очутился на улице. Правда, пробыл он там всего пару секунд, пока хозяйка, цепко сжав бархатное кошачье тельце, несла Фараона от подъезда к машине.

Из той поездки у Фараона осталось только чувство страха – от непонятного болтания в машине и опасного запаха странного места, которое хозяйка назвала «Ветеринарной клиникой», от голубых стен этой клиники и человека в халате, воткнувшего в холку Фараона острую иглу, усыпившую напуганного кота на несколько часов. Позже Фараон узнал, что человек этот назывался ветеринаром. Ветеринары – это такие люди, заботящиеся о здоровье животных.

Проснулся Фараон уже в хозяйской квартире. Тупо болела голова, казалось, всё шоколадное, ещё пару часов назад такое здоровое тельце Фараона стало дряблым и беспомощным.

Пару недель Фараона не оставляло ощущение того, что чего-то в его организме не хватает. Но это прошло. И, оправдывая надежды хозяйки, Фараон начал толстеть.

Облюбовав себе красный хозяйский диван, он целыми днями валялся, задрав лапы, спускаясь только чтобы поесть или справить нужду.

Днём Фараон лежал на диване один, а к вечеру к нему присоединялись хозяева. Иногда вместе, иногда по отдельности. Но и в том и другом случае они включали телевизор, и часами Фараон глядел, как одни пятна цвета сменяются другими, создавая иллюзию настоящей жизни.

Как ни приятно было лежать на диване, но через некоторое время Фараону это наскучило. И, выпуская из бархатных лапок острые коготки, он начал радостно драть красную обивку. Такое поведение Фараона привело к ещё одному непредсказуемому нарушению серых будней.

«Надо купировать ему когти», – сказала хозяйка, сокрушённо оглядывая диван. А дальше Фараона ждал знакомый сценарий – машина, ветеринарная клиника, усыпляющий укол.

После этой встречи с ветеринаром Фараон больше не мог легко запрыгивать на диван. Несколько раз даже тяжело шмякнулся на спину, не чувствуя привычной поддержки когтей. Но прошло время, и Фараону стало казаться, что так всегда и было – разжиревшее тело, лапы без когтей, равнодушное принятие каждого нового дня как надоевшей, но необходимой обязанности.