Друид

Друид

— Хватит!

Кажется, я ждала этого оклика вечность. Мигом расслабилась, шумно вздохнула, опустила поднятые для отражения магии руки. Неуверенно шагнула вперёд и тут же упала на землю. Полежала так чуть-чуть, глядя в прозрачное небо, затем откатилась к берёзе, прижалась щекой к морщинистой коре. Её жизненная сила теплом заструилась по жилам, и через минуту мне полегчало настолько, что я поднялась на ноги. Отряхнула с белого платья налипшую грязь и прошлогодние листья, посмотрела на противника.

— Учитель… — пролепетала вопросительно, голос дрожал от напряжения.

— Молодец, — неожиданно улыбнулся он. Его улыбка дорого́го стоила.

Я опешила. Он никогда меня не хвалил, да и мог ли великий друид восторгаться скромными успехами ученицы?

— Ты прошла испытание.

Прошла испытание? Невозможно… Час назад, на этой поляне, мы беспощадно схлестнулись, хотя зрители (если бы таковые нашлись) не заметили бы никакого сражения. Мы стояли друг против друга неподвижно, борясь лишь мощью разумов. Но поверьте, это куда тяжелее, чем рукопашная. Я проиграла, без сомненья. Продолжи учитель испытание, погибла бы от истощения.

Медленно спросила:

— Но как же так?

Учитель не ответил, а допытываться мне духу не хватило. К учителю я всегда испытывала почтительный страх. И когда была совсем девчонкой, и он спрашивал, не хочу ли я стать друидом, и сейчас, когда узнала всё, что ведомо ему. Ничего не изменилось, по-прежнему я благоговейно смотрю на него, только не снизу вверх, а глаза в глаза — всё-таки я выросла. Он же остался худым старцем с седыми волосами и пронзительным взглядом, от коего ничего не скрыть. Я поймала себя на мысли, что не знаю, сколько ему лет. Время над ним будто не властно.

— Фрейдис, — обратился учитель. Он сегодня был на удивление многословен. — Никто из моих учеников не проходил испытания столь достойно.

Я не знала других учеников, наверное, те были задолго до меня. Неужели кто-то проиграл ещё постыднее? Хуже-то некуда. Но в глубине души обрадовалась. Пройденное испытание значит посвящение в друиды. Отныне по дороге жизни мне предстоит идти одной, без поддержки наставника.

В знак благодарности я опустилась на колени.

— Мне нечему тебя учить. Но, прежде чем уйдешь, встреть ещё одно испытание. Следуй за мной.

Как наставник умудрялся оставаться бодрым, будто мощь моего разума не обрушивалась на него несколько минут назад? Откуда столько сил? Я после схватки едва держалась на ногах.

Новое испытание испугало, но виду я не показала. Лишь коснулась ладонью светлой коры. Берёза — моё дерево-хранитель, а к этой я всегда бежала, когда после уроков не могла восстановиться. Деревце охотно отдавало жизненные соки и теперь не подвело. Голова перестала кружиться, перед глазами просветлело, и я поспешила за учителем.

Перед нами расступался лес, полотно тумана стелилось под ноги, окутывая высокую траву. Смеркалось, солнце поворачивалось тёмной стороной, небо тонуло в ночи. Над вершинами деревьев плыли исполинские диски планет с тёмными пятнами на ликах, и медленно крался ввысь острый серп луны. Холод пробирался под одежду: над скалами гулял вечно свободный ветер, что служит лишь беркутам и соколам.

Здесь, в ущелье, я с детства всё изведала, но мест, по которым мы шли теперь, не узнавала. Предчувствие подсказывало, что раньше я не замечала тропы из-за наложенных чар, казалось, сам воздух здесь пропитался древним могуществом.

Через четверть часа мы выбрались к подножию гор, и я остановилась, пораженная увиденным. Друиду не пристало выказывать чувства, но я в этом ремесле не преуспела.

Под открытым небом тропа мерцала мягким светом. Она упиралась в широкую лестницу, чьи выдолбленные в скале ступени покрывала светло-зелёная слюда с молочными наплывами. Лестница вела высоко-высоко, одолевала перевал между заснеженными иглами гор и терялась из виду. У первой ступени, на огромном валуне, стояла окованная золотом чаша. Пар от воды растворялся в морозном воздухе.

Учитель взял меня под локоть, подводя к чаше. Я робко заглянула через край. Оказалось, это и не чаша вовсе, а родник: источник бил в середине, по поверхности расходились круги, обрамленные пузырьками, словно морская волна — пеной. Сама вода походила на ртуть — стальная, даже на вид тяжёлая, давящая. Что-то одновременно пугало и влекло ближе, подсказывая: здесь конечная цель пути.

— Помнишь это место? — учитель внимательно наблюдал за мной. Я покачала головой.

— Не мудрено. Тебе было всего пять лет. Я забрал тебя из семьи, провёл чрез равнинную страну к горам. Мы спустились по этим ступеням, и то движение ознаменовывало отказ от мирского во имя познания глубин души. Тебе удалось это?

Я не нашлась, что сказать. Растерянность душила. Учитель ответил за меня:

— Ты научилась исцелять болезни и созывать тучи, сражаться и провозглашать мир, оборачиваться зверем и птицей, предрекать грядущее и видеть прошедшее. Природа служит тебе, как и мне. Готова взойти по лестнице, дабы ознаменовать возвращение к людям?

Помедлив, я призналась:

— Вы часто о них рассказывали, кое-что помню сама, но жить среди них не умею.

— Научишься. Удел любого друида — одиночество.

Учитель помолчал, давая мне время собраться с мыслями. Я же ни о чём не думала, просто ждала его слов. Каждое из которых — на вес золота.

— Лестница поднимается к перевалу. Через день выйдешь на горную тропу. Не ведаю, цела ли она, не был там много лет, но друид пройти сможет. Следуй вдоль реки в долину, где живут люди. Далее тебе самой выбирать дорогу, любая открыта.

Ужели миг расставания, который я ждала с замиранием сердца, настал?

Слёзы подступили к глазам, но я сдержалась.

— А вы… вы останетесь здесь?

— Ненадолго. Потом тоже уйду. Не увижу здешних мест, пока сызнова не найду того, кого возьмусь обучать.

Я вдруг поняла, как не хочу расставаться с учителем и этим местом, ставшим для меня родным, где всё дышало первозданностью. Вдруг это и есть второе испытание? Сможет ли новоиспеченный друид идти по жизни самостоятельно? Меня пугала неизвестность. Но разве я для того училась, чтобы остаться навечно в горах? Ведь мне хотелось посвятить себя людям, знакомым лишь по смутным воспоминаниям детства…