Дуб

Дуб

Сладострастная  пустота тёмного голодного окна манила неизвестностью. Неизвестность. Ни плохо, ни хорошо. Ни горько и ни сладко. Ни приятно, ни больно. Не больно. Почему-то была уверенность – не больно. И это главное. Избавиться от этого мучительно разрывающего изнутри чувства. Чувства, что лишает сна, вкуса, смысла и надежды. Чувства, что терзало его последние полгода. Чувства, у которого было олицетворение, и даже имя. Имя, что больно было даже вспоминать, но которое лезло в память нагло, бесцеремонно и всегда.

М – «Моя, моя, моя… а я твой… весь и без остатка. До конца. Навсегда. Никогда»

А  - «Ангел мой, сжалься надо мною. Побудь со мной, хоть немного. Мгновенье»

Р – «Ревность – наиболее деструктивное и разъедающее чувство. Я-то знаю»

И – «И всё же, надежда умрёт последней. А я – сразу после неё»

Я – «Я больше не могу терпеть эту боль. Я устал. Я не нужен. Мне нужен отдых»

Мария. Мария. Мария. Её лицо он видел в отражениях воды, в лунном диске, освещающем его одинокую комнату, на витринах ресторанов, в которые он её водил, и на дорогах, где ступала её нога.

И воображение безжалостно дорисовывало сцены, которые ему наверняка не суждено было увидеть. Но он знал, что эти сцены происходят где-то в мире, и этого хватало для того, чтобы не хотелось жить. К ней подходит Он – и Он имеет на это полное право, ведь Он ей муж.

«Я люблю тебя. Но это не имеет отношения к моему мужу», - включает свою поганую роль память, воспроизводя с фатальной точностью её голос, а после воображение вновь берётся за своё дело – Он её обнимает, ласково целует в шею, расстёгивает её роскошное синее платье, которое так ему нравилось, целует всё ниже, и ниже, и ниже…

«ТЫ НИКОМУ НЕ НУЖЕН» - словно кричат они оба жутким, ржавым голосом прямо ему в мозг.

Одиночество. Безжалостно невыносимое одиночество в мире, где Она принадлежит кому-то другому. И жизнь одна. Одна. Одна – не черновик, ничего в ней не переделаешь. А вся его жизнь сжалась и свелась лишь к её карим, большим глазам, которые он видел везде и всегда. Он не спал среди ночи из-за мыслей о ней, а когда обессиленный организм всё же падал в нервный сон, то этот сон тоже был о ней. И просыпался рано утром после неполных двух часов сна он тоже из-за мыслей о ней. Одевался, выходил утром на работу, находился там – всё на автомате, на рефлексах и сквозь боль. А окружающие люди только раздражали. Так жить больше нельзя. Невозможно. Невыносимо. Его любовь была ядом, который проник во все клеточки его организма и травил его медленно, болезненно и так безжалостно.

Он снял наручные часы и бросил их вниз – летели около трёх секунд, после чего он услышал слабый звон разлетающегося на асфальт металла.

Вдали приятно стрекотал сверчок, ветер ласкал ветки деревьев, метрах в семи от него блестел асфальт, который должен был лишить его этой проклятой боли. Этой проклятой и так любимой Марии. Невозможно. Освободиться. Уйти. Уйти. Уйти!

Полёт был молниеносным, так что он и не почувствовал страха или боли. Полёт. Ветер. Адреналин. Темнота.

Он очнулся от яркого солнца, что светило ему прямо в глаза. Немного привыкнув к столь яркому свету, он попытался осмотреться вокруг – зелено и ярко. Деревья, трава, памятники. Он попытался посмотреть в сторону, но не смог повернуть шею, а точнее не чувствовал своей шеи. Как не чувствовал никакой другой части собственного тела. Он попытался пошевелиться, но и этого у него не вышло. Взглядом он посмотрел вбок – ветки. Попытался посмотреть вниз – ещё не грубый, тонкий ствол молодого дуба. Наконец, он сконцентрировал взгляд перед собой. Небольшая, одинокая надгробная плита, с надписью:

Липов Андрей Кириллович (1981 – 2059)

Липова Мария Игоревна (1989 – 2066)

Он попытался закричать от шока и пронизывающей насквозь ревности, но у него не было рта. Вся боль, от которой он так хотел избавиться, вернулась к нему стократ. Он пытался отвести взгляд, уйти, убежать от этого истязающего его вида, но не мог ни на миллиметр изменить своего положения, поскольку был дубом.

Он был молодым, 31-летним дубом. И ему на протяжении следующих 1028 лет предстояло смотреть, как не его Мария лежит рядом со своим любимым и законным Мужем.