Дух Рождества

Дух Рождества

Снегом белым небо в праздник расцветет

В сердцах людских огонь растопит лёд

Желания свои тихонько загадают всё

Ведь чудо ждут в Рождественскую ночь

И стоит вспыхнуть небу огнями в тысячи звезд

В жизнь сказки устремятся из таинственных снов.

— Что же ты натворил, глупый мальчишка? — кричит отчаянно Намиль, падая коленями в глубокий снег, когда порывы вьюги устремляются к русоволосому улыбчивому пареньку.

— Прости, но я не жалею о своём выборе, — говорит он, пока его тело постепенно укутывает разгневанная снежная стихия. — Даже с твоим знаком, я всё ещё оставался немного человеком, а подарив его единственной, кто помнит обо мне, я обрел счастье.

*****   *****   *****

Спрятав руки в карманах длинного белого пальто, молодой человек неспешной походкой ступает по заснеженной улице, рассматривая всё вокруг будто впервые. В праздник, город преображается до неузнаваемости, приобретая сказочно-красивый вид, а с ним приходят и воспоминания, полароидными снимками мелькая перед взором серых глаз. Остановившись недалеко от парка, он смотрит на пару влюбленных, которые с радостным смехом играют в снежки. Темные волосы девушки припорошены снежинками, а щеки покраснели от мороза, но ей совсем не холодно. Она улыбается ярко и быстро шевелит побелевшими губами,  о чем-то говоря, из-за чего тепло разливается в чужой груди. А счастливый мираж из прошлого тает с единственным вопросом на устах: «Где же ты теперь?» Возобновив движение, парень уверенным шагом минует украшенную площадь, не удостоив ту даже коротким взглядом, вот только себя этим не обманешь…

Необычно холодная для Рождества снежная ночь. Он стоит на городской площади среди толп весело гомонящих в ожидании салюта людей. Большая елка мерцает огнями также ярко как гирлянда на каркасных фигурах оленей рядом с ним. Он роняет из длинных пальцев красную, перевязанную зеленой лентой коробочку прямо в снег и чувствует боль, смешанную с разочарованием в людях. В одно мгновенье всё вокруг словно замирает для него и становится нелепым. Незаметной тенью одиночки, не разделяющей глупое веселье, он бредет вперед, туда, куда несут его ноги, оставляя после себя лишь следы. Взор не концентрируется на маршруте, лишь холод и одиночество сковывают всё тело, и он падает наземь, больше не думая ни о чём…

Это его последнее воспоминание из прошлой жизни, не имеющее значения теперь. Финальная прогулка по «скверам памяти», отныне с четким запретом на повтор.

— Ещё чуть-чуть осталось ждать и наступит Рождество, — говорит мелодичный голос, чем заставляет парня остановиться и обернуться в поисках его обладательницы. Намиль внимательно смотрит на стоящую у дверей пекарни легко одетую для выхода на улицу светловолосую девушку. Держа обеими руками красную кружку с чем-то горячим она, явно разговаривая сама с собой, смотрит в небо на танец кружащихся снежинок.

— Опять ты раздетая выскочила, дурёха! — ворчит появившаяся на пороге женщина. — Вот заболеешь и пропустишь свой любимый праздник, а мне потом нянчиться с тобой придется вместо работы.

— Не волнуйся тетушка, я обязательно буду в порядке и никогда не пропущу Рождество! Знаешь же, как сильно я жду его целый год, — с добрым смехом в голосе отвечает девушка, пряча нос в объемный красный шарф, видимо все это время и согревающий ее.

 — Ничего не хочу слышать! Твой перерыв закончился, возвращайся за прилавок, — всё еще ворчит женщина больше для порядка, и тут же скрывается в теплом помещении, едва завидев кивок девушки по-прежнему стоящей на улице.

Проснувшись среди ночи, девочка шустро выбирается из теплой постели, и тихо ступая босыми ногами по деревянному полу, покидает комнату. В общей гостиной стоит большая, наряженная яркими шарами елка, со сложенными под ней подарками. Вот только смотрящая на неё со второго этажа девочка не решается подойти ближе, боясь так и не увидеть там белого конвертика с её именем. Прижав похолодевшие от волнения ладошки к груди, она переводит взгляд в окно на идущий на улице снег.

— Думаю, сделать это вдвоём будет не так страшно, — доверительно шепчет подошедший мальчик, и разувается, отдавая свои тапочки. — Пойдем скорее, а то попадемся, — улыбается он, протягивая ей руку.

Кивнув, она уверенно хватается за чужую теплую ладонь, и, обувшись, сама тянет его вперед за собой.

Дети осматривают праздничную красавицу вдоль и поперек, но так и не находят писем для себя. Но отчего-то в этот раз грусть не затапливает девочку, а лишь оставляет неприятный осадок внутри.

— На самом деле мне некому писать, — вдруг сознается она, когда её спутник встает рядом.

— Давай будем писать письма друг другу! — говорит мальчик, прекрасно зная, что даже далекие родственники, если таковые и имеются, никогда им не напишут.

— Тогда пойдем писать сейчас, чтобы уже утром обменяться ими!

Злата улыбается неожиданно нахлынувшим воспоминаниям и опускает голову, стряхивая капельки тающих снежинок с лица и волос.