Душа без признаков жизни

ГЛАВА 33.1. Стас. Плато зарождений Обители.

Неизвестно как, но души связаны с деревьями

на плато зарождений Обители. Это первое

место, куда притягивается душа после создания:

она впитывается в семечко, из которого мгновенно

произрастает новое дерево. Прикоснувшись к коре,

можно увидеть воспоминания из прошлых жизней.

Если душа не возвращается в Обитель

после смерти — дерево гниёт.

«Пособие для перерождающихся»

Глава 11. Зарождение душ

Зибул Ин Румалан

Бежевые камни звучно хрустели. Желтая луна отражалась на влажных листьях алмазным блеском, игралась с тенями и освещала путь.

Стас и Лилиджой шли одни, вдыхали запах бордовых кипарисов и сиреневых гортензий. Дорожка змеилась под их ногами. Справа бурлила золотистая река — ее воды тянутся через всё плато, питают корни деревьев, а путь держат как раз оттуда, где находится червоточина, где обрывается земля, где скалы свистят под натиском ветра. Портал здесь лишь один. Через него Стас и прибыл.

Когда он стоял на уступе, между скалами виднелись другие острова. Плато остальных каст. Совсем неподалеку друг от друга, будто отколотые пазлы.

В руках Лилиджой скворчал огонек: карликовый, но яркий, как пять лампочек.

Во тьме рощи проплывали голубые силуэты. Наставница велела не смотреть на сияющие фантомы и поведала о том, кто они. Невернувшиеся души. Бедняги остались заточены на родных планетах в виде призраков. Стаса эта история покоробила. Если Атрикс погибнет в его теле, есть риск стать летающим сгустком.

«Здоровые» души — обитают внутри кислотно-зеленых деревьев, перешептываются сучками и качаются в порыве холодного ветра.

Стас нагнулся и почесал ногу. Кто-то грыз его за лодыжки, а в темноте злодеев не разглядеть. Блохи? Либо паразиты и после смерти до людей добрались, либо это чья-то шутка: в Обители вообще любят издеваться друг над другом.

«Сумрачное местечко... — подумал Стас морщась — Еще и пешком ковыляем».

Плато манов, наверное, размером с Японию, а червоточину создать нельзя. По словам Лилиджой, магическая сила асуров блокируется в этом дистрикте, так что у Стаса ныли ноги. Зубы отбивали чечетку. Пальцы коченели. Дождь пропитал одежду: мокрая ткань липла к телу. Чувство — наимерзейшее! Будто из проруби вылез. Но делать было нечего. И они всё шли и шли, поглядывая на огонек-путеводитель — это крохотное солнце вело к Андриану, иногда превращалось в карту. Его преподнес Кастивиль (в качестве извинений, видите ли), но компанию в походе не составил.

Стас остановился у озера и взглянул на свое отражение. Приосанился. Мокрые штаны обтянули ноги. Две «патлы» прилипли к вискам и лезли в рот. Ботинки почти развалились. Он решил, что похож на придурка, и побрел дальше.

Вдоль ноги юркнула дрожь. Что-то пушистое коснулось оголенного участка ступни. Стас опустил голову. Под подошвой кувыркалась цветастая щетка для пыли. Нет, волосатая змея. Такие убирают мусор по всей Обители.

— Убери с меня свой жирный обрубок! — запищала щетка с глазами стрекозы.

— Эта хрень говорящая?

Стас отпрыгнул, поскользнулся на ослизлых камнях и упал в траву, затем почувствовал, что в затылок бьет недовольный взгляд наставницы.

— Ходят тут, как у себя дома, — бурчала щетка, скрываясь в зарослях. — Плато создано не для экскурсий!

— Да? А ты создан, чтобы блёвань с земли подтирать, вот и заткнись! — закричал Стас вслед.

Он пнул ногой камень, на котором поскользнулся и скорчился от боли. Задышал, как разъяренный бык.

«Походу палец сломал», — подумал Стас и снял ботинок, чтобы проверить.

Палец пульсировал.

— Та сколько ж нам еще идти?!

— Нисколько. Мы на месте, — подбодрила Лилиджой. — Пора сворачивать в лес. Дерево, в котором живет зачаток души Андриана совсем рядом.

Наставница помогла обрадованному Стасу подняться.

Когда они завернули в малахитовую рощу, огонек заскворчал, словно масло на сковороде.

— Слушай, хотел узнать… Вот найдем мы Андриана, а потом… потом мы можем поискать душу моей земной матери?

На стволах щелкали лапами оранжевые сколопендры. Их количество ужасно беспокоило Стаса, а еще больше — их длина. Они размером с ногу, что ли? Во тьме не разглядеть, но очертания устрашающие.

Лилиджой ответила севшим голосом:

— Зачем?

— Я должен кое-что узнать.

— Стас, я прекрасно понимаю, о чем ты хочешь узнать. Но зачатки душ не разговаривают. И… она не скажет тебе, убивал Дан ее или нет. Почему бы тебе не поговорить со своим отцом?

Фиалковые радужки блестели в свете звезд. Синие волосы лентами разлетались на ветру. Лицо серьезное, и безумно ей идет, привлекает. Говорят, улыбка украшает людей, но только не Лилиджой — ее красота в задумчивости. С другой стороны, сейчас эта гримаса раздражает, потому что в мыслях шепчет фраза «Она знает. Знает и не говорит», хотя на самом деле наставница почти всегда такая.