Душа без признаков жизни

ГЛАВА 33.1. Стас. Плато зарождений Обители.

Неизвестно как, но души связаны с деревьями

на плато зарождений Обители. Это первое

место, куда притягивается душа после создания:

она впитывается в семечко, из которого мгновенно

произрастает новое дерево. Прикоснувшись к коре,

можно увидеть воспоминания из прошлых жизней.

Если душа не возвращается в Обитель

после смерти — дерево гниёт.

«Пособие для перерождающихся»

Глава 11. Зарождение душ

Зибул Ин Румалан

Бежевые камни хрустели под ногами. Желтая луна освещала путь.

Стас и Лилиджой шли одни, вдыхали запах бордовых кипарисов. Дорожка извивалась под их ногами. Справа бурлила золотистая река — ее воды тянулись через все плато, питали корни деревьев, и свой путь она начинала от червоточины, куда Лили и Стас прибыли. Там обрывалась земля. Скалы свистели под натиском ветров. Портал находился у края лес и скал. Он один на острове. Но, когда Стас стоял на уступе, он видел другие острова. Плато иных каст. Острова находились неподалеку друг от друга, будто отколотые пазлы.

В руках Лилиджой скворчал огонек: карликовый, но яркий как лампочка.

Во тьме рощи проплывали голубые силуэты. Наставница велела не смотреть на сияющие фантомы и поведала о том, кто они. Невернувшиеся души. Бедняги остались заточены на родных планетах в виде призраков. Стаса эта история заставила побледнеть. Если Атрикс погибнет в его теле, есть риск стать таким же летающим сгустком.

«Здоровые» души — обитали внутри кислотно-зеленых деревьев, перешептывались сучками и качались в порыве холодного ветра.

Стас нагнулся и почесал ногу. Кто-то грыз его за лодыжки. В темноте было не разглядеть. Либо паразиты и после смерти до людей добрались, либо это чья-то шутка: в Обители вообще любят издеваться друг над другом.

«Сумрачное местечко... — подумал Стас, морщась — Еще и пешком бредем».

Плато манов огромно, а червоточину создать нельзя. По словам Лилиджой, магическая сила асуров блокируется в этом дистрикте, так что у Стаса ныли ноги. Дождь пропитал одежду: мокрая ткань липла к телу. Чувство — наимерзейшее! Будто из проруби вылез. Но делать было нечего. И они все шли и шли, поглядывая на огонек-путеводитель — это крохотное солнце вело к Андриану, иногда превращалось в карту. Его подарил Кастивиль, но компанию в походе не составил.

Стас остановился у озера и взглянул на свое отражение. Мокрые джинсы обтянули ноги. Волосы прилипли к вискам и лезли в рот. Ботинки почти развалились. Он решил, что похож на придурка, и побрел дальше.

Что-то коснулось ноги. Стас опустил голову. Под подошвой кувыркалась цветная щетка для пыли. Нет, волосатая змея. Такие убирают мусор по всей Обители.

— Убери с меня свой жирный обрубок! — запищала щетка с глазами стрекозы.

— Эта тварь говорящая?

Стас отпрыгнул, поскользнулся на мокрых камнях и упал в траву.

— Ходят тут, как у себя дома, — бурчала щетка, скрываясь в зарослях. — Плато создано не для экскурсий!

— Да? А ты создан, чтобы блевань с земли подтирать, вот и заткнись! — закричал Стас вслед.

Он пнул ногой камень, на котором поскользнулся и скорчился от боли.

«Походу палец сломал», — подумал Стас и снял ботинок, чтобы проверить.

Палец пульсировал.

— Та сколько ж нам еще идти?!

— Мы на месте, — подбодрила Лилиджой. — Пора сворачивать в лес. Дерево, в котором живет зачаток души Андриана совсем рядом.

Наставница помогла радостному Стасу подняться.

Когда они завернули в малахитовую рощу, огонек заскворчал.

— Слушай, хотел узнать… Вот найдем мы Андриана, а потом… потом мы можем поискать душу моей земной матери?

На стволах щелкали лапами оранжевые сколопендры. Их количество ужасно беспокоило Стаса, а еще больше — их длина. Они размером с ногу, что ли? Во тьме не разглядеть, но очертания устрашающие.

Лилиджой ответила севшим голосом:

— Зачем?

— Я должен кое-что узнать.

— Стас, я прекрасно понимаю, о чем ты хочешь узнать. Но зачатки душ не разговаривают. И… она не скажет тебе, убивал Дан ее или нет. Почему бы тебе не поговорить со своим отцом?

Фиалковые радужки блестели в свете звезд. Синие волосы разлетались на ветру. Говорят, улыбка украшает людей, но только не Лилиджой — ее красота в задумчивости. С другой стороны, сейчас эта гримаса раздражала, потому что в мыслях шептала фраза: «Она знает. Знает и не говорит», хотя на самом деле наставница почти всегда такая.

— И он, конечно, скажет правду, — ответил Стас сарказмом. — Я хочу с ней увидеться, но ты упорно запрещаешь! Ответь хоть: жива она или нет?

— Ты обязательно узнаешь, когда вернешься, но… не сейчас.