Два харалужных клинка (юность Путивоя)

Часть первая, главы 7, 8.

Глава 7

Утром во время завтрака к нам неожиданно пришёл Голик, отказавшись присоединиться, он терпеливо дождался на скамье конца трапезы.

- Опять Смага что-то натворил? – спросил Добрыня.

Парнишка смущённо кивнул головой.

- Давай, рассказывай, - поторопил его старик.

Как оказалось, этот шалопут снова влип в неприятность, да ещё так основательно, как говорится – по самые уши.

На днях углежоги захотели устроить охоту. Недалеко от займища находилось обширное болото, где постоянно кормилось большое стадо диких свиней. В зарослях камыша кабаны протоптали множество тропинок, которые в узком месте на выходе из болота объединялись в две большие тропы. Устроив на этом участке две ловушки с заострёнными кольями, охотники обошли болото и с широкого конца решили загонять на них свиней. Все четверо, Бонята и три его сына, встали широким полукругом и, поднимая сильный шум, двинулись вглубь камыша.

Загон уже закончился, когда недалеко от ловушек Смага вдруг заметил на соседней тропинке старшего брата. Тому, видать, сильно приспичило. Спустив порты, Вышата присел на вытоптанной прогалине и начал справлял нужду.

Желая подшутить, мой дружок тихо прихрюкнул. Страдалец приподнялся, повертел головой, но ничего не заметив, опять опустился на корточки. Это лишь раззадорило проказника.

Осторожно, ползком протиснувшись сквозь стебли камыша, он кончиком древка копья почесал седалище брата, издавая при этом хрюкающие звуки. Испуганно вскочив, бедняга кинулся бежать по тропинке, продолжая своё дело на ходу. Только теперь Смага понял, что глупо ошибся, приняв за брата родного отца. Хотя это было и не мудрено. Кряжистые, заросшие густыми волосами, Бонята со старшим сыном были здорово схожи между собой.

Рассказывая нам эту историю, Голик и сам не удержался от смешка, представив перед собой забавную картину:

- Медвежья болезнь напала на отца. Понимает, что тревога ложная, бежит и остановиться не может.

- Охота, хоть, удачная была? – посмеиваясь в бороду, спросил Добрыня.

- Секача и двух подсвинков завалили, только братца это всё равно не спасло. Отец сильно осерчал за проказу и прилюдно пообещал поймать наглеца, хорошенько выпороть и силком женить на Пороше.

- Где же он теперь? – поинтересовался я.

- В лесу прячется, ни дома, ни на заимке ему показываться нельзя. Услышав про поход в Хазарию, приободрился, и просит тебя, Путивой, замолвить словечко перед воеводой и гостями, что бы взяли с собой.

- Хорошо, я поговорю с ними, как раз собираюсь идти к Сувору, - мне было жалко своего друга, да и в дальней поездке хотелось бы видеть рядом близкого человека.

Обнадёженный Голик решил дожидаться вестей у себя дома.

У воеводы меня снова проводили в знакомую горницу, где хозяин и его гости обсуждали план предстоящего похода. Первым делом Нагиба хотел встретиться с ханом Алмушем в его ставке на Тясмине и заручиться от него рекомендательным письмом к хазарскому наместнику в Таврике. Дальше на поиски отправится небольшой отряд во главе с Истиславом и старшим дружинником Кудеяром, кроме них в состав отряда войду я и ещё четыре воина. Сам Нагиба ехать не может, ждут неотложные дела в Лтаве.

Самое время было рассказать о Смаге, чем я и воспользовался, немного повеселив собравшихся забавной историей. Такой шустрый и пронырливый человек, тем более лучший стрелок городка, вполне мог пригодиться в сложном деле, и, подумав, воевода с гостем приняли моё предложение.

- Пусть приходит ко мне на двор, в обиду не дам, - рассмеялся Сувор.

Истинную цель похода боярин Нагиба решил немного замаскировать, вряд ли тамошние правители, привыкшие к обману и коварству, поверят в поиски давно пропавшей девочки.

- Вы, братцы, в разговорах как бы недомолвками намекайте - мол, знатный боярин, овдовев, начал немного чудить, и послал племянника присмотреть для себя невесту из хорошего греческого, а, возможно, и какого другого рода. Якобы, говорить о сватовстве он пока не хочет, просто идут смотрины подходящих невест. А поиски племянницы – лишь удобный повод для поездки.

Я даже удивился в душе, настолько ловко всё обдумал боярин.

Дорога до летней стоянки хана Алмуша должна была составить несколько дней, припасы для похода и подарки для влиятельных людей пока везли на возке, дополнительных верховых и заводных лошадей Нагиба рассчитывал купить у угров.

На этом обсуждения закончились, и, отказавшись от обеда у воеводы, я отправился домой.

Думы о предстоящей поездке настолько увлекли меня, что я не сразу остановился, услышав своё имя.

- Путивой! – снова донеслось от ближайшей калитки.

Это оказалась Данута. В светлом летнике1 с вышивкой, с нарядной, повязанной высоко над грудью, запоной2, дочка дружинника показалась мне немного старше, чем во время катания на зимних горках. Её тонкие пальцы в волнении теребили перекинутую через плечо длинную косу.

- Я слышала, что ты уезжаешь в опасный поход? – спросила она, не поднимая глаз.

- Почему сразу опасный? – удивился я. – Просто деловая поездка с боярином в Таврику.

- Это тебе, - разжав руку, девчонка протянула мне окрашенную в зелёный цвет тесьму берегини с вышитыми поверх обережными рунами.

- Я не могу принять… - пытался я возразить, но девичий пальчик прижался к губам, не давая продолжать.

- Это ни к чему не обязывает, просто возвратись живым. Пусть она будет на тебе в трудные и опасные моменты. Я очень прошу.

Отвернувшись, Данута тут же юркнула к себе во двор, прикрыв калитку.

«И чего девчонка себе навоображала?» - думал я оставшуюся дорогу, хотя такое внимание приятно щекотало мужское самолюбие.

Передав Голику радостную весть для брата, остаток дня я посвятил подгонке снаряжения. Добрыня сидел во дворе на лавочке и с улыбкой наблюдал за моими мучениями.