Двадцать четыре часа

21:00, четверг

Кира

Его я заметила, когда стояла в фонтане.

Увидела и решила, что на эту ночь он будет моим. Я хочу запустить пальцы в его тёмные волосы, поцеловать до головокружения, узнать какой он.

И да, я это сделаю, потому что он слишком идеальный и слишком… другой. Смотрит, спрятав руки в карманы брюк, презрительно и высокомерно.

Пижон.

Богатый и аристократичный.

Ненавижу и хочу.

Очередной глоток «Кристалл» и, покачивая хрустальной бутылкой и бедрами, я направляюсь к нему.

Сегодня я выбрала тебя, парень.

Ты выше меня на голову, у тебя тонкие губы и шикарная фигура. Прости, но кубики на твоем прессе я должна пересчитать лично, губами. Стереть равнодушие с твоего лица, заменить его на страсть.

И мне плевать, что ты обо мне думаешь и как ты смотришь на моё платье, которое не каждая профурсетка согласится надеть.

Сейчас оно мокрое от брызг воды, но… так ведь забавней, правда?

– Ты сейчас поедешь со мной, – я сообщаю ему уверенно.

Смотрю, как брови он чуть приподнимает.

Усмехается цинично-иронично.

– Назови три причины, детка, – тянет с ленцой.

– Тебе здесь скучно, это раз. Я смогу тебя удивить и тебе уже интересно, это два. И три, если ты согласишься, у тебя будет лучший секс в твоей жизни.

– Ты самоуверенная, – он присвистывает.

А я усмехаюсь и снова прикладываюсь к бутылке.

– У тебя три секунды на положительный ответ.

Стас

– У тебя три секунды на положительный ответ, – говорит она и пьёт.

А я морщусь.

Ненавижу пьющих женщин. Ненавижу вульгарных. Ненавижу распущенность и наглость, а у неё и того, и другого хоть отбавляй.

И я никогда не путаюсь со шлюхами и доступными дамочками, её же ярко-красный наряд с разрезом выше середины бедра, открытой спиной и глубоким декольте прямо кричит о доступности и согласии на всё.

Она сама говорит об этом.

Интересно, скольким до меня она предлагала себя?

Кулаки сжимаются сами.

Чёрт.

Мне не нравится моя реакция на неё, мне не нравится она сама. Слишком яркая, слишком дерзкая, слишком… желанная.

Кира Вальц.

Стервозная сучка и редкостная дрянь, как процедил мой двоюродный брат и жених в одном лице, когда во время речи матери невесты распахнулись с грохотом двери и на пороге появилась она, остановилась.

– Всем привет! – пропела и обвела банкетный зал хищным вызывающим взглядом. – Мамочка, ты опять читаешь свои занудные нравоучения? Закругляйся. Фроська, сестрёнка, мои поздравления!

Её поздравления прозвучали проклятьем.

Позор семьи, белая ворона, урод, без которого в семье никак.

И заботливый брат, заметив мой взгляд, посоветовал держаться от неё подальше. С Кирой Вальц не может быть связано ничего хорошего.

Поэтому послать её следует.

И не следовало мне тащиться за ней на улицу, оправдываясь пред собой, что все окончательно скатились к обычной пьянке и смотреть на отупевшие рожи скучно и противно, что пара минут на свежем воздухе – идеальное решение. Не стоило, но… но. Всего один взгляд светло-зелёных глаз, и весь вечер я пытаюсь на неё не смотреть, не злиться, ловя на ней масленые взгляды похотливых козлов.

Не моё дело.

Мы даже не представлены друг другу.

Однако сейчас я вновь смотрю в светло-зелёные глаза, в которых на миг мелькает отчаянье и решимость. Если откажу, она выберет другого, это понимается как-то… враз. И, наверное, поэтому вместо того, чтобы послать, я усмехаюсь и… соглашаюсь.

Сегодня она может уехать только со мной.

Я не позволю, чтобы она предлагала себя кому-то ещё.

Кира

Он соглашается, и я прячу победную улыбку.

На что ты повёлся, парень?

Грудь или задница?

А может ноги, что кажутся ещё длиннее в разрезе платья?

Вот мне в тебе больше всего понравились глаза: яркие, серые, серьёзные. Глаза правильного и хорошего мальчика, что никогда не притаскивал двойки из школы и не ввязывался в уличные драки.

Какими они у тебя становятся, когда ты злишься или кончаешь?

– Куда мы? – спрашивает он, когда я беру его за руку и веду к стоянке.

– Ты не любишь сюрпризы?

– Ненавижу.

Его пальцы предостерегающе сильней сжимают мои, но я старательно не обращаю внимания, гоню прочь мысль, что от его касаний горит кожа, покалывает.

Химия есть, оформлена в науку и отмене не подлежит, поэтому не стоит заморачиваться. В крайнем случае можно понадеяться и порадоваться, что секс у нас действительно будет незабываемым.

– А я обожаю, – я оглядываюсь, улыбаюсь чарующе.

Вот только он не ведется и хмуриться не перестает.

Интересно.

Ты немного сложнее, парень, чем я уже решила?

И… как тебя зовут?

Последний вопрос я озвучиваю, а он хмыкает и, наверное, буравит меня очередным презрительным взглядом.

Плевать.

Ниже девятого круга по Данте не опуститься. Ледяное же озеро Коцит давно и гостеприимно вморозило меня в свои льды, так что не страшно.

– Стас, – он всё же отвечает.

– А я Кира, – я решаю быть вежливой.

Пью, останавливаясь около своего фольксвагена, и трясу почти пустой бутылкой.

Надо было прихватить ещё одну.

– Знаю, – Стас сообщает равнодушно и бутылку отбирает. – Тебе хватит на сегодня.

– Что, боишься получить вместо обещанной незабываемой ночи мертвецки пьяное бренное тело? – я усмехаюсь и свой «Кристалл» тянусь вернуть.

Не его добыча.

– Боюсь, что платье свое шикарное запачкаешь, когда блевать начнешь, – он выговаривает пренебрежительно и руку с бутылкой поднимает, отводит в сторону, чтобы перевернуть.

Остатки моего шампанского ударяются об асфальт.

Сволочь.

– Ты ярый трезвенник? – я спрашиваю заботливо.

И в ответ осведомляются не менее заботливо: