Две бутылочки чистого спирта

Две бутылочки чистого спирта

Две бутылочки чистого спирта

Александр Гарцев

С детства люблю романтику. И когда меня спросили: "Пойдешь?"- без раздумий согласился. Я был кто? Рабочий. А здесь сразу должность дали. Техник.  Звучит. Радует. Зря я что ли в техникуме учился. Так, в дорогие моему сердцу советские восьмидесятые и стал я снабженцем.

Интересная профессия. И чего тут только нет. И спокойствия нет, и заработка нет, и уважения нет, ничего такого, за что бы эту профессию можно было бы полюбить с первого взгляда.

Но я все-таки пошел. И как новичок, сразу же получил хороший совет от дяди Паши, которого мы дружно и весело в тот же день проводили на пенсию.
-Слушай, парень, - тряхнул он головой, нюхая слегка покрасневшим носом корочку хлеба, не помню уж после которой рюмочки, - Я так тебе скажу. Тут, в соседнем леспромхозе, в магазине ОРСа, чистый спирт продают, "Ректификат" называется и всего-то, 82 копейки бутылка. Так ты бери с собой, в командировочку, бутылочки две. С ними не пропадешь.

                -*-
В роли снабженца и ты, читатель, бываешь, когда идешь в магазин. И с командировочками ты знаком, когда ездил в далекие советские восьмидесятые за мясом, пельменями и молоком в областной центр, за колбасой, за холодильником, телевизором, продуктами, тканями, туфлями, да и за всем остальным - в Москву.

Так что ты меня поймешь. Ведь мы с тобой почти коллеги. Только ты любитель чего-то вкусненького (колбаски московской, например), а я профессионал, специализировался на несъедобном. И в командировку меня выталкивала не жена, а производственная необходимость. Хотя она тоже женского рода.

А что такое производство?

-Надо, - посмотрят сквозь очки, озабоченные очередным дефицитом и страхом остановки конвейера глаза шефа. И, считай, командировка у тебя в кармане.

И где я только не был. Весь Союз со всеми его окраинами объехал. И в Прибалтике, и в Казахстане, в Молдавии.  И не поверишь, даже в Баку и в Ташкенте.

А что такое СССР? Объясняю для молодых читателей.

СССР — это страна такая. Куда она делась? Отвечаю: "Она была".

Она была. Большая и добрая. Прежде всего, периферию, окраины   свои развивала и кормила, и деньги наши, в развитие производства на окраинах вкладывала.  Скрепляла окраины свои. Скрепами разными.

Сочиняю, думаешь?

А вот ты посмотри - ка, только на алюминиевые скрепы.

Плавят алюминий в Сибири, в Красноярске. Затем слитки везут на Юг, в Баку. Там проволоку из нее катают. Затем эту проволоку везут на Север, в Прибалтику. Там заклепки из нее делают. Затем эти заклепки везут на самую большую нашу окраину. Там этими заклепками коробочки скрепляют. А уж потом уж, после того как алюминий сибирский все окраины Союза проехал, всем друзьям нашим подарил работу и деньги, (очень кстати весомые, а вовсе не алюминиевые), только после этого возвращается он к нам, на фабрику, обратно в Россию в виде коробочки.

Конечно, эту коробочку можно и в одном месте склепать. Но тогда нельзя было. Страна большая. Все окраины надо накормить. 

Вот и мотались мы, снабженцы, с Востока на Запад, с Запада на Юг, с Юга на Север. Не один десяток раз этот маршрут я объезжал и всегда возвращался на Урал, где мы из этих коробочек хорошие изделия и мастерили.

Такие вот крепкие алюминиевые скрепы были у СССР.

                -*-

А поездки эти мои называются командировкой.

В командировке хорошо. Знай езди по стране бесплатно, да достопримечательности рассматривай. Многие так думают. На самом деле не так.
Ты представитель, посланец. Посол, можно сказать. И требования твои законны.

Стоит цех, люди без деталей, у фабрики план горит. И ты, гордый от своей важнейшей миссии, (ведь ты заказчик, ты им деньги платишь) врываешься в отдел сбыта поставщика и кричишь, и требуешь, и стучишь, и убеждаешь, а потом просишь, а потом и слезно просишь.

Да не тут-то было.

Таких пламенных от своей незаменимой и срочной миссии послов тут целая куча. Полстраны точно.

И так их много, что уже не какие они не послы вовсе, а так, шушера какая-то, командировочная, под ногами местного  начальства ползающая.

Захожу я к начальнику сбыта, этакий законный гордый посол, и очень вежливо по всем законам дипломатии ему выдаю, мол как же это так, что же это вы, план горит, люди без зарплаты, а вы, тоже советские люди, а законы все советские нарушаете? Промышленность советскую подрываете. Такие-сякие. У нас фабрика, у нас план, у нас пятилетка! 

Не понимает. Молчит. Очками поблескивает.

Я поднимаю пафос. Кричу. Москвой, угрожаю. Не помогает.

 Кулаками по его огромному столу с зеленым сукном стучу, потом уговариваю, потом прошу, потом слезно прошу, потом снова кулаками стучу...

Здорово я его тогда, в свою первую командировку, уговаривал.

Это ничего, что меня вытолкали из кабинета. Так что стоял я у проходной и печально подводил итоги.

Ну, не работает почему-то у нас плановая система, буксует советская власть в этом деле. Не помогают ни крики, ни стучание по столу, ни угрозы Москвой, ни увещевания, ни просьбы.  Слышал я, даже женские слезы и другие чары девичьи не всегда действуют.

Ну нет, человек я советский, закон на моей стороне, я справедливости добьюсь, я ему еще и штрафы предъявлю, бюрократу такому.

Звоню шефу. Жалуюсь на судьбу посольскую.

Говорю ему:

-Предъявляйте срочно штрафные санкции!

                -*-
Смеется шеф в трубку, успокаивает:
- Если, - говорит, - мы ему штраф, то он нам вообще шиш покажет и шиш что отгрузит, и до самых последних дней года ничего не отгрузит. Понял? Ты там осторожнее шуми-то!

Как осторожнее?  Станки остановлены, люди без зарплаты, фабрика без плана, а мы, все заводоуправленцы без премии.