Две рюмки кофе

Степлер и скрепки

И в финотделе случаются веселые дни. Например, блогер, снимающий офис через стенку, вдруг решает поднять просмотры с помощью собственноручно собранной гранаты. Наверное, ему не хватило какой-нибудь детальки. Или мозгов.

Я скатываюсь под свой рабочий стол, а там уже сидит Марта, секретарь финдиректора. Девушка она, к слову, диетами не обременённая, потому всё крошечное пространство под моим столом она полностью заняла собой. Её же собственный стол превратился в груду мусора. Повезло, что она вовремя убралась подальше.

― Мы все умрё-ё-ём!  — вопит Марта, выдавливая меня из укрытия. От ужаса я ничего не соображаю, двигаюсь на рефлексах, прикрываю голову, валюсь на пол, как мешок. На меня сыплются бумаги, они горят и тлеют прямо в воздухе, метнувшиеся скобы для степлера и скрепки едва ли безопаснее пуль, я закрываю глаза и сворачиваюсь в комок. Кругом крики, стрельба, гул и грохот, я молю бога, чтобы всё это скорее закончилось.

Я встаю на дрожащие ноги, мимо меня проносится стайка перепуганных менеджеров (я ни разу не слышала, чтобы мужчины так визжали!), они сносят меня, словно таран, и я валюсь на пол вместе с парой стульев и ворохом картонных папок, острый угол одной из них бьёт меня куда-то в висок, я чудом остаюсь в сознании. Перед глазами мелькают потолок, пол, стены и ошалевшие глаза Марты, я жёстко приземляюсь у разбитого окна, и мой тормозной путь наверняка закончился бы далеко за пределами здания, на асфальте, где от меня осталась бы груда мерзких мокрых кусочков.

Я цепляюсь ногтями за каменный пол, выворачиваю один до крови и ору во весь голос, меня тащит в воздушное пространство, я хватаю ребро подоконника в последнюю секунду. Тело живёт от меня отдельно, грохает с размаху о зеркальную обшивку здания (как же красиво она выглядела снаружи, наверняка мой трепыхающийся силуэт портит всю эстетику!) я повисаю в воздухе, а в лёгких уже нет кислорода, чтобы закричать о помощи. Пальцы немеют, я перестаю чувствовать руки до локтей, мне страшно и больно, ещё секунда, и я отпущу руки и полечу вниз, навстречу глупой, случайной смерти.

Меня хватают чуть выше локтя, я поднимаю голову и вижу, что кто-то вывалился за мной через проём почти по пояс. Я почти вздыхаю с облегчением, когда приземляюсь на родной паркетный пол, но руки всё еще меня не слушаются, я цепляюсь за чёрную униформу, она вот-вот треснет по швам от моих пальцев. Спаситель не говорит ни единого слова, трясёт меня, заставляет посмотреть ему в лицо, не знаю, как у него это получается, но я сразу же прихожу в себя. Он кивает на эвакуационный выход, куда уже бегут, держась за руки, Марта и наш айтишник Скотт, я поднимаюсь на ноги и мчусь туда же.

— Матерь божья, матерь божья, что же теперь будет, что будет? ― причитает Марта, пока я бегу вниз по лестнице, спотыкаясь через ступеньку. Бежать ещё уйму пролётов вниз, я обгоняю нашу парочку, оба уже едва дышат, а я тихонько радуюсь, что не променяла утренние пробежки на пончики и сёрфинг по соцсетям.

Почти на каждом этаже эвакуацию контролируют парни из службы безопасности, хочется спросить «Ребят, а как вы прошляпили этого придурка с гранатой»? Но всё потом. Вывернутый ноготь болит и кровоточит, я чувствую головокружение и тошноту, неужели чёртова папка сотрясла мне мозг? Наконец, вылетаю на улицу, тону в гвалте, криках и сиренах наперебой, вокруг здания ревут и воют скорая помощь, пожарная служба и полиция. Я застываю в дверях, меня толкают к выходу, в объятия медработников, я, как ни странно, окончательно беру себя в руки, хватаю за рукав бойца в чёрном, он поворачивает в мою сторону тяжелый взгляд.

— Мэм?

— Что за офицер сейчас на шестьдесят третьем? — кричу я ему почти в лицо, чёрт возьми, я должна знать, кому сказать спасибо за спасение своей жизни.

— Мистер Руссо, начальник службы безопасности, мэм, — отвечает боец, я запоминаю это имя (надеюсь, что запоминаю) и сдаюсь в руки медицине.