Е - Гор

Е - Гор

Был этот мир кромешной тьмой окутан;

Да будет свет! — и вот явился Ньютон.

Но сатана недолго ждал реванша

— Пришел Эйнштейн — и стало все, как раньше…

— А. Поуп, Дж. Сквайр

   Злоупотребление физикой, вредит вашему здоровью – старая шутка. В студенческие годы весь физико- математический факультет хохотал над ней, показывая языки дряхлым, дохлым гениям на портретах. Надо признать, выглядели те действительно не очень. И конечно, каждый считал себя умнее и везучее канонизированных мертвецов. Он-то возьмет от жизни все. Не просрет свои «полимеры»! Создаст теорию Всего и будет почивать на лаврах. Многое тогда казалось забавным. Многое – достижимым. Время, этот чертов пространственно-неумолимый континуум, все расставило по своим местам.

   Оказалось место Егора – в тесной хрущевке на пятом этаже, где летом жарко, а зимой дует из всех щелей. Его запал, желание познавать мир и докапываться до корпускулярных взаимодействий осели наледью тяжелых металлов и фоновой радиацией на кафедре родного универа. Под пятой у дряхлеющего декана, который на горбу молодого ученого въехал в большую науку.

   Егор открыл кран. Ржавая струя воды ударила в чашу умывальника потоком отечественной несъедобной фанты. Трубы в этом доме были старше Егора лет на сорок. Подождав пока в раковине перестанет пениться оранжевая муть, мужчина принялся мыть руки. Большие узловатые ладони. Квадратные. Бледная кожа натягивалась при сгибании суставов, костяшки ходили в оплетке сухожилий. Руки костоправа или скульптора. Совершенно не интеллигентные руки. С пятнами синих чернил на указательном и большом пальцах правой, коротко остриженными ногтями. Кисть неприятно пощелкивала, когда Егор сжимал кулак. Казалось, между пястных косточек щедро сыпанули песка. Или мелких камушков. И теперь они скрипят при движении.

   Рано еще зарабатывать артрит. Егору едва исполнилось тридцать пять и он не чувствовал себя стариком. Черные, непослушные волосы липнут к вискам взлохмаченными, вьющимися прядями. Без подпалин седины. Он еще даже не лысеет.

   Хотя иногда казалось, выдрать волосы – неплохая сублимация на работе.

   Распрямив правую ладонь, растопырив пальцы, он поднес кисть к лицу, глядя, как под натянутой кожей проступают синие линии кровеносных сосудов.

   Все из-за дурной привычки много писать вручную. Горы тетрадей с уравнениями, формулами, нарисованными от руки графиками. Егор любит устраивать себе разминку для мозгов. Это настоящая мания. Собственные вычислительные способности, вертящиеся в голове формулы и цифры, глубинное понимание сути математики и физики – наркотик, на котором молодой ученый сидит уже второе десятилетие. Он фанатик. Он подчинил всю свою жизнь одной единственной цели – - поиску восхитительной суперсимметрии, суперпозициям и таинственным откровениям квантмеха. Егор следит за своим здоровьем, принимает витамины и набор микроэлементов способствующих повышению мозговой активности. Егор бегает на длинные дистанции каждый день по утрам, и дважды в неделю ходит в тренажерку. Потому что физические нагрузки способствуют развитию мозга. Потому что хорошее кровоснабжение серого вещества – очень важный факт. Больше всего подающий надежды кандидат в доктора физико-математических наук боится превратится в заплывшего жиром борова, как его научрук, профессор Карл Вениаминович, от обилия холестерина в крови не способный Теорию Вероятности от Неопределенности Гейзенберга отличить, без приписки снизу карандашиком.

   Но, как оказалось, кое в чем он уступал своему непосредственному начальству. В приспособленности к жизни и способности ковать железо пока оно горячо. Карл Вениаминович был дно-специалистом. На лекции к нему не ходили даже полные зануды. Но приметив, что его подопечный молодой выскочка в своей тетрадочке пописывает уравнения на весьма многообещающую тему, этот хряк быстро смекнул что с этого можно неплохо поиметь.

   И поимел. Поимел Егора. Жестко и без прелюдии.

   Невесело засмеявшись, перестав рассматривать свою руку, мужчина набрал холодной воды и плеснул себе в лицо.

   Сам виноват. Кто, в здравом уме, доказав уравнение Навье-Стокса, держит все записи в своем рабочем столе?

   На следующий день весь университет праздновал торжество гения над серой действительностью. Пока Егор искал, где взять денег на патент и несмело присматривался к учредительной комиссии Математического института Клэя, Карл Вениаминович успел опубликовать статью в местном научном журнале, присвоить все его расчеты и с отеческой теплотой посоветовать наивному идиоту не опускать руки. Он же молод, еще будет и на его улице праздник. Найдет решение парочки-другой математических задач тысячелетия и будет почивать на лаврах. А сейчас – не заслужил. Мал еще и зелен. До премии в миллион долларов еще дорасти нужно. Да и все документы уже оформлены, а кто в них значится автором – тому и почести.

   Егор скептически посмотрел на свое отражение. Чуть вытянутая скуластая физиономия. В разрезе глаз и черных патлах угадывается тень татаро-монгольского ига, жесткие, бледные губы, широкий рот кривится в саркастической усмешке. Волевой подбородок не плохо бы побрить. Щетина придает коже нездоровую синюшность. Под глазами темные круги, тонкий ровный нос счесан на переносице.

   После драки с деканом его с позором уволили. Выкинули на улицу без пособия и рекомендаций.

   Егор вновь сунул руки под струю воды, принялся методично оттирать чернила с кожи.

   Он вдохнул, выдохнул. Успокоился.

   И пусть. У него все равно остались его мозги и почти готовая докторская. Переедет куда-то южнее, найдет работу получше и больше не будет таким дураком.