Её звали Шайнара. Книга вторая. Воспламенённый

Глава первая. Искупление

От Рудниковых гор до Великих Равнин тянулась опустыненная земля. Здесь не росли деревья и травы. Не было рек и ручьёв. Горячий воздух дрожал и колыхался над серой потрескавшейся землей. И когда солнце стояло в зените, горе тому путнику, который пересекал каменистую пустыню, не позаботившись заранее о надёжном укрытии, воде и еде…

Лошадь шла медленно. Несчастное животное не пило уже несколько дней. Впрочем, как и его всадница. Последние капли воды из фляги она отдала маленькому крылатому зверьку, который парил сейчас в небесах над её головой. Девушка, прикрыв глаза, полулежала в седле и позволяла лошади самой выбирать дорогу.

Неожиданно на горизонте показались ещё двое всадников: мужчин со скуластыми лицами и волосами, забранными на затылке в пучок. Незнакомцы были вооружены мощными луками и изогнутыми мечами. Тела воинов покрывал бронзовый загар и боевые татуировки, указывающие на принадлежность к местному народу варнов. 

Увидев девушку, степные кочевники пришпорили коней и направились к ней.

- Аракачар! – воскликнул один из них, поравнявшись со всадницей.

Та приоткрыла глаза, выпрямилась в седле, но ничего не ответила. Она не знала их языка. Однако было видно, что встреча с ними ободрила её. Второй воин что-то крикнул напарнику, указывая на подвеску, висевшую у девушки на шее.

- Га-а-архинг! – гневно отозвался тот и, подъехав к всаднице почти вплотную, грубо сорвал амулет.

Но в ответ девушка лишь вымученно улыбнулась.

- Чавар! Чавар! – кричал кочевник, тыча ей в лицо подвеской.

Но всадница продолжала молчать. Тогда варны грубо стащили её на землю и связали руки верёвкой, что висела у одного из них вокруг пояса. Потом они перекинули пленницу через седло её же лошади и, забрав последнюю с собой, покинули место случайной встречи.  

За всё то время, что кочевники возились с ней, девушка не произнесла ни слова и не сделала ни одной попытки оказать сопротивление. И сейчас, лёжа поперёк седла со связанными руками, она медленно теряла сознание от жары, жажды и приливающей к голове крови…

***

… Она бежала, не разбирая дороги. Спотыкалась о скользкие корни, падала, распарывая ладони об острые камни, вставала и бежала вновь. А дождь всё хлестал и хлестал её по щекам. Она хотела кричать, но лишь хватала ртом воздух и новую порцию брошенной в лицо воды…

Девушка закашлялась и открыла глаза. Она лежала на земле. А кто-то поливал её водой из фляги. Струя разбивалась о полуприкрытые пересохшие губы, разлеталась брызгами в стороны и попадала в нос. Увидев, что пленница пришла в себя, её грубо поставил на ноги и толкнули в спину, заставляя идти вперёд.

Голая пустынная земля осталась позади, а вокруг, куда только доставал взгляд, простирались бескрайние холмистые равнины с высокой травой и редкими перелесками. Кочевые народы жили в переносных круглых жилищах, называемых ухта. Несколько сотен ухт образовывали ухтюг. Каждый ухтюг имел своего вождя, а все вместе они подчинялись Ару - Верховному Вождю Всех Ухтюгов.

Девушку вели по одному из таких степных поселений. Оно имело защитную стену, сделанную из опрокинутых на бок широких деревянных телег, которые также использовались для перевозки жилищ, когда ухтюг откочёвывал на новое место. На становище колёса у повозок снимались и укладывались друг на друга таким образом, чтобы при возникновении опасности лучники легко могли взобраться на них и стрелять в неприятеля сверху из-за тележечной стены.

Ухты внутри ухтюга устанавливались в определённо порядке: чем ближе к середине поселения находилось то или иное жилище, тем большим уважением и почётом пользовались его обитатели. Так, вождь проживал в центре - в самой большой ухте, узнать которую можно было по особому венку у входа. А юноши, только-только прошедшие посвящение в воины и покинувшие родительскую семью, возводили своё первое жильё как можно ближе к окружной тележечной стене. Считалось, что они первыми должны встречать врага и доказывать свою доблесть.

Пока пленницу, то и дело подталкивая в спину, вели по главной улице, известие о её прибытии облетело всё поселение. А все вопросы, если речь не шла о закрытом военном совете, кочевники предпочитали решать публично на центральной площади. Вот и сейчас там был установлен лёгкий навес, под которым на ложе из шкур и подушек расслабленно полулежали несколько мужчин. Они вели неторопливую беседу, потягивая вино из бурдюков и заедая его жареным мясом, и не обращали внимания на народ, который начал стекаться к площади и занимать места по краям. И лишь когда иноземку подвели совсем близко, мужчины под навесом лениво приняли сидячее положение. 

В середине восседал сам вождь. И не просто вождь, а Ара - Верховный Вождь Всех Ухтюгов.  Его легко было узнать по бусам, состоящим из двадцати трёх клыков, символизирующих двадцать три клана-ухтюга, разбросанных по Великим Равнинам. 

 По правую руку от вождя находился молодой мужчина со шрамом над бровью. Этот шрам придавал ему угрожающее выражение, даже, когда он улыбался. Две пряди, заплетённые в тонкие косички, обрамляли его скуластое обветренное лицо, а остальная копна чёрных волос, также, как и у многих других мужчин племени, была забрана в пучок на затылке. За поясом у этого молодого варна торчал хлыст, а из голенищ сапог выглядывали рукояти двух кинжалов.

 Пленницу поставили на колени. Варн, что сорвал с неё подвеску, подошёл к вождю и, тыча пальцем в девушку, снова произнёс:

- Чавар! Чавар!

Вождь взял у него амулет и что-то негромко ответил на своём гортанном языке.

Но тут мужчины, женщины и дети, пришедшие посмотреть на иноземную пленницу, тоже начали выкрикивать:

- Чавар! Чавар!

Однако вождь поднял руку, и все разом замолчали, а потом он обратился к девушке на её родном языке.

 - Я, Ара'Ченгор, Вождь Всех Ухтюгов, свидетельствую, - произнёс он, -  что ты, миртанка, нанесла непростительное оскорбление нашему народу. Ибо ни одна женщина не смеет надевать на себя мужской знак воина-варна. И ты понесёшь наказание. Но прежде, – он гневно потряс подвеской, -  я хочу знать, какой варн посмел отдать это тебе?