Его любимая горничная

1. Дом на окраине

- Пока заключим контракт на неделю, - говорил мой работодатель, лихо выруливая на встречку, обходя дико засигналивший автомобиль, и опять возвращаясь на свою полосу. – С Глебом ни в чём нельзя быть уверенным. Если вы ему не понравитесь, он выставит вас через день.

- Мы договорились о посуточной оплате, Алексей Александрович, - спокойно напомнила я.

Он был молодым, моложе меня, но я предпочитала всех работодателей называть по имени-отчеству, сразу устанавливая между нами своеобразный барьер. Всё просто. Вы – платите, я – работаю. И больше ничего. Никакой фамильярности, никакого панибратства.

Арзамасов Алексей, владелец художественной галереи «А-А-А!». Название, разумеется, составлено из первых букв имени, отчества и фамилии владельца, и сразу говорит о человеке.

Как и манера его вождения.

Арзамасов снова круто повернул, проезжая на красный свет перед самыми фарами грузовика, и я на мгновение закрыла глаза, задышав гораздо чаще, чем требовалось.

- Оплата посуточная, - согласился Арзамасов, поворачивая ко мне голову и умудряясь вести машину, не глядя на дорогу. - Но вы постарайтесь понравиться Глебу.

У него были рыжие, как морковка, волосы, веснушки на носу и щеках, рыжие брови и очень светлые глаза. Мне никогда не нравились рыжие.

- Я – горничная, Алексей Александрович, а не психотерапевт.

- Да, конечно, извините, - кивнул он и больше не заговаривал со мной.

Впрочем, я не хотела поддерживать разговор. Мне и так всё было понятно. Меня наняли горничной в дом, где жил инвалид - младший брат моего работодателя. Как мне объяснили, братья попали в аварию, младший ударился головой и потерял зрение. Прошло три года, и младший брат до сих пор болезненно переживал свою инвалидность. Он поселился в доме на окраине и отказался общаться с кем-либо, даже с родным братом, потому что винил его в своём увечье.

Глядя, как Арзамасов ведёт машину, я даже не удивлялась, что этот человек едва не угробил родного брата.

Ну, не так категорично, конечно же. Официально Арзамасов не был признан виновным в дорожно-транспортном происшествии, дело даже не дошло до суда, и было похоронено где-то в архивах полиции. Имел место несчастный случай при плохих погодных условиях, но факт остается фактом – в дом на окраине впускались только избранные, и теперь туда должны были впустить меня.

Да, я работала горничной. Со своими двумя высшими, доченька некогда известного по всей стране журналиста, внучка доктора физико-математических наук, преподававшего, в своё время, в институте прикладной математики. Со мной судьба провернула не такой жестокий финт, как со младшим братом Арзамасова, но тоже порядком посмеялась. Отца я потеряла рано, а вместе с ним потерялось и благополучие нашей семьи. Сначала была продана квартира в центре, потом – дача в Кратово, моё журналистское и филологическое образование без протекции знакомых и родных оказалось никому не нужным, я поработала менеджером, мерчендайзером, бьюти-консультантом, а потом Милана - моя бывшая однокурсница по журфаку - забрала меня в свою клининговую фирму.

Клининг – это звучало красивее, чем «уборка», но смысл был тот же. Оно означало, что ты без страховки моешь окна на третьих этажах особняков и до одури чистишь зубной щёткой позолоченные унитазы.

Не в пример мне Милана была пробивной и предприимчивой. И хотя учеба давалась ей с трудом, и получение диплома было на девяносто девять процентов заслугой её папочки, который работал где-то в Кремле, фирмой по уборке она руководила грамотно, клиентов подбирала правильных и щедрых, и никогда не обманывала работников.

Конечно, пахать приходилось как лошади, но за чистку буржуйских унитазов платили больше, чем за втюхивание доверчивым гражданам ненужного товара. Поэтому нечего было воротить нос, а брать то, что дают. Я старалась поменьше думать на эту тему и побольше работать, чтобы не потянуло на выпивку одинокими вечерами.

Но договор с Арзамасовым я подписала не сразу, а после получасовых раздумий. Потому что договор был странный, раньше я никогда таких не видела. Правда, все странности перевешивала сумма, которую мне обещали. Если поработать годик на такой зарплате – потом можно выдохнут, взять паузу и найти что-то по душе - без унитазов, пусть и позолоченных.

И всё же пункты вроде «носить униформу», «до окончания контракта не покидать дом», «общаться с клиентом только по внутреннему телефону», «не пользоваться сотовой и иной связью даже в свободное время» - это настораживало. Больше походило на тюремное заключение, чем на работу.

Но Милана заверила меня, что всё хорошо. Клиент – давний, проверенный, без тараканов в голове.

- Я им за год шесть девчонок подпихнула, они ото всех отказались через неделю. Одна только продержалась почти месяц. И все девчонки ревели в голос, так не хотели увольняться. Хорошее место, бери, - убеждала она меня.

- А почему их уволили? – не спешила соглашаться я. – Были какие-то проблемы?

- Заказчик сказал – просто не подошли. Не волнуйся, Дашка. Ты же у меня – лучший работник с дипломом! Даже с двумя! Поразишь их там профессионализмом и аристократизмом, очаруешь, бабла сшибешь, потом мне спасибо скажешь!

- А чем не подошли? – не унималась я.

- Да что ты так переживаешь? – подруга закатила глаза. – Клиент капризный, избалованный… Ты и не с такими справлялась.