Эксперимент

Эксперимент

Я стоял около обычной офисной двери, пустой коридор и металлические скамейки, белые и перфорированные, крашенные в странный мутный цвет стены, лишь добавляли казённости, а то и казарменности обстановки. Нет, страшно не было, а вот лёгкий мандраж, нервозность уж точно пронизывали всё моё тело. Появлялись странные мысли, этакие флешбэки про военкомат или поликлинику. Опять же, лампочка над дверью и загадочная надпись на двери «Лаборатория 32-Н» наводили на такие мысли. Мне очень нужно, чтобы лампочка загорелась, чтобы меня впустили, потом что-то объясняли долго и спросили бы моё решение. Вот только я уже всё решил, я уже знаю, что отвечу, и ответ мой будет прост — дайте денег. Немного витиеватее и другими словами, что-то в духе, конечно, я осознаю все риски и с радостью стану испытуемым. Но сути это не меняет, мне нужны деньги и только они. Риск, он в двадцать с хвостиком не так существенен — скорее лёгкая неприятность, чем реальная опасность.
Так я и сидел, стараясь загипнотизировать светильник и напитать энергией вольфрам в лампочке, чтобы он наконец раскалился и начал излучать тепло и свет. Не стану утверждать, что это получилось именно у меня, но то, что хоть какую-то роль я в этом сыграл, хотелось бы верить. Лампочка всё-таки загорелась, и даже больше — из двери показалось милое плечико и очаровательная головушка.
— Кирилл, заходите, всё готово.
Мне оставалось только кивнуть и уже на ходу наматывать на пальцы наушники, которые что-то там пели, но всё равно звуки ускользали из моего сознания, наполненного тревожным предвкушением. На самом пороге я остановился, в голове пролетела мысль, тоненькая, как паутинка, но такая же прочная, учитывая толщину. Этакое предчувствие исторического момента, причастности к чему-то великому и монументальному. По ту сторону двери для меня были уже не просто деньги, а наука. Наука с большой буквы. К столу, за которым сидел солидный мужчина в идеально белом и, похоже, накрахмаленном халате, я подходил улыбаясь. В голове крутилось: «Н — Наебалово». Да, мой шальной мозг посмел предположить, что мне могут и не заплатить, уж какие-то все слишком серьёзные, а то и нервные.
— Итак, вас в общих чертах ознакомили, — начал мужчина в безукоризненном халате, — с тем, что необходимо сделать?
Я мотнул головой и постарался оглядеть лабораторию. На что этот мужик отреагировал странно: начал щёлкать у меня перед лицом пальцами и чуть ли не закричал, чтобы я смотрел прямо, только на него. Пришлось унять любопытство. Душный проф, такому доверять не стоит, а вот послушать полезно будет.
—... В теории как-то вот так, вижу, интерес в глазах слабый, но есть, — продолжал профессор, начало фразы я как-то упустил и кивнул на всякий случай, — практика же в вашем случае, юноша, простая до беспардонности. Залезайте, сидите, выходите, медобследование, и всё, — он наклонил голову и пристально посмотрел на меня, я же вспомнил клоуна Пеннивайза, только шарика не хватало, а он ещё улыбнулся и спросил, — есть вопросы?
Так как вопросов у меня не было, меня повели дальше по этапу. В том смысле, что предварительное медобследование, хоть и лёгкое. Да, были мысли, что я вновь ввязался в авантюру, и потихоньку возвращался мандраж. Особенно это чувствовалось на кардиограмме, но деваться уже и вправду было некуда. В череде кушеток и слабо запоминающихся дверей меня привели в огромный зал. Открыли обычную дверь, такую же, как и все, через которые я проходил за сегодня сотню раз, и спутники пропали. Вот буквально секунду назад нас было трое, и через порог шагаю только я, а двое молодых лаборантов мало того, что остались за дверью, они её ещё и заперли. Вот и как после такого доверять людям? Они только-только мне нравиться начали.
— О! Голубчик, вот и вы. Мне ещё вчера обещали подопытного человека, да всё тянули. Наверно, искали именно вас.
Вокруг меня начал крутиться очень странный мужик, лет сорока максимум, в таком же идеально выглаженном халате, но теперь уже точно с абсолютно безумными глазами. И попрошу заметить, крутиться буквально. Он обошёл меня раз пять, разглядывая под разными углами и чуть ли не обнюхивая, хотя не станем отбрасывать и такую возможность, пару раз ему удавалось скрыться из моего взора, и мне кажется, я слушал глубокие вздохи. Хотя у страха глаза велики, уж тут-то эта поговорка подходит как никогда кстати.
— Юноша, вам объяснили, что нужно делать?
Я мотнул головой скорее от неожиданности, так-то меня инструктировали — и тот импозантный, и лаборанты кратко, но описывали происходящее. Вроде как мне нужно будет посидеть в какой-то штуковине с датчиками на голове, и всё. Но как-то без конкретики объясняли, рутинно. А вот про особенности второго могли бы и предупредить, я бы не стал удивляться этакому кадру.
— Не в курсе, терпимо, всё равно весь эксперимент под моим контролем. Раздевайтесь и складывайте одежду вот на этот стул.
Я стянул худи и положил на металлический стул, посмотрел на мужика в халате, он же начал недоумённо махать руками и якобы обескураженно моей глупостью показывать, что снимать нужно всю одежду. Пришлось стягивать и джинсы с футболкой. На что я получил очень странный взгляд этого сумасшедшего и, подцепив пальцем резинку трусов, вопросительно взглянул на него. Он же скривил лицо и кивнул с таким видом, как будто разъяснял столь очевидное, о чём люди при самом рождении узнают и всю жизнь используют. Дышать нужно лёгкими, а перед ним быть голым один я забыл, все остальные знали. Но стоило мне сверкнуть ягодицами, этот в халате прямо ожил, что-то перещёлкнуло у него в голове, и он как бы смог перейти ко второму акту нашего спектакля.
— Давайте я покажу вам сам принцип моего изобретения. Оно пренепременно получит самое широкое распространение, военные, конечно, заинтересуются, собственно, под их эгидой и работаем, как вам прекрасно известно, но я надеюсь, медики тоже, хотя, конечно, самое банальное применение пока отпадает. Впрочем, это вопрос времени, да и вам неинтересно. Берите вещь, какую не жалко, и пойдёмте.
Мне оставалось лишь одно: стараться успеть за уж очень активным мужичком в халате. Он и квиток подписать должен, да и как-то заинтриговал. Пробиться сюда не то чтобы было тяжело, ибо желающих не особо много, а вот пройти медицинское обследование и вправду стало задачей непростой. Впрочем, это уже вопрос прошлый, сейчас главное — вопрос денег, а вот прям сейчас — постараться догнать этого чудика.
Из большого зала мы попали прямо в ангар, этакий подземный бункер. Наверху я таких площадей не видел. Впрочем, это всё значения не имеет, а важно то, перед чем я стоял: шкаф, блин, обычный шкаф, только металлический, опутанный проводами, и с прожектором наверху.
— Давайте сюда свою тряпку.
Учёный протянул руку не глядя, и прямо чувствовалось, хотел пощёлкать пальцами, поторапливая меня. Я протянул злополучное худи, оно единственное было адекватно сложено, да и зябко здесь, точно под землю спустились.
— М-да, любит же молодёжь бесформенную хрень. Без разницы. Итак, я кладу вашу вещь вот сюда, — он открыл дверцу шкафа, и там оказалась скамейка, — закрываю плотно дверь, это важно, и я доработаю автоматическое прижатие, нужно не забыть. А потом нужно запустить программу, — он отбежал куда-то в тень и включил маленькую настольную лампу, оказалось, возле нас стоял стол и компьютер, — не переживайте, я сам её писал, здесь ошибок быть не может.
Вот здесь мне стало страшно. Если до этого момента всё было просто подозрительно, то теперь градус подскочил до красной отметки. Программер, печатающий одним пальцем и явно ищущий кнопки. Ещё и помещение странное, бомбоубежище какое-то гипертрофированное.
— А что, эта штука рвануть может? — попробовал пошутить я.
— Не-е-е, рвануть не должна, это мы исправили, а вот радиации чуть-чуть осталось, — не отвлекаясь от клавиатуры, ответил учёный и, как бы спохватившись, добавил уже громче, — молодой человек, не говорите глупостей, у нас финальная стадия испытаний, и вообще, если я сказал, что всё работает, значит, так и есть. Испытуемый, перестаньте нервничать. О! Вот же он.
С этими словами он нажал Enter и махнул рукой, чтобы я подвинулся. Сделав пару шагов и вновь повернувшись к шкафу, я увидел весьма причудливую картину. То, что несколько контактов немного искрило, это ладно, а вот то, что шкаф начал вибрировать и как-то наполняться энергией, такое я только в фильмах видел. Знаете, такое голубоватое свечение, неяркое, но долго на подобное смотреть желания не находится. Свет немного изменился в спектре, и метрах в десяти что-то засияло точно так же, а потом всё резко кончилось. Как по рубильнику, даже было чувство, что ещё не всё. Но мужик взял какой-то приборчик со стола и направился к тому месту, где было второе свечение. Я пошёл за ним. А что здесь такого? Мужик и голый парень в подземном ангаре с кучей оборудования, непонятно для чего предназначенного. Обожаю так проводить выходные.
Встав возле точно такого же шкафа, учёный показал рукой на ручку шкафа, мол, открывай. Ладно, мне несложно. Ручка была почти ледяной, только холод не столько физический, сколько необъяснимый. Пробрало до мурашек. Но глаза боятся, руки делают, а попа жим-жим. Внутри, кстати, ничего такого не было, такая же скамейка, на которой лежало моё худи. Я немного недоумённо посмотрел на мужика в халате. Он подносил свой прибор то к шкафу, то ко мне, то к ткани. Прибор мерно трещал. Вообще, нездоровая хрень: стоишь здесь, причиндалами трясёшь, а незнакомец в тебя счётчиком Гейгера тыкает. Знаете, почему я тогда не ушёл? Мне стало интересно, вот такой я любопытный. Насколько тупой, решайте сами, мне норм.
— Да, да, да. Вы правильно подумали. Это телепорт. Воздержитесь от оваций, и нет, ваше имя нигде отображено не будет. В историю войду только я и парочка моих коллег.
Немного обиженный таким спичем, я развернул ткань. Хотел накинуть на плечи. И вот здесь появились сомнения, а моя ли это вещь. В том смысле, что я-то уж знаю, что надевал утром. А здесь оно было как новенькое. Дырочка в кармане отсутствовала, потёртость на рукаве тоже пропала. Хотя маленькое пятнышко на локте было — там я капнул какой-то химией и цвета потускнели. Но сама ткань стала как будто грубее, накрахмаленнее. Где-то я такое уже наблюдал. Да что здесь думать, вон на этом странном чуваке халат с такими же свойствами, тоже как выглаженный, и видно, что на рукавах плохо сгибается. Впрочем, это я уже заметил только сейчас, когда догадался, куда смотреть. Мы шли к первому шкафу, разумеется, пустому.
— Интересный эффект на тканях, как вы могли заметить. Носить будете долго. Грязь пристаёт плохо, почти не мнётся, прочность тоже возросла. Вы, молодой человек, свитер этот ещё лет десять носить сможете. Хорошо, что трусы не взяли, они натирать начинают.
На этих словах он ещё шире распахнул дверцу и рукой показал мне пройти внутрь. Я заглянул, пусто, это мы уже знали. Мужик скривил недовольное лицо и поводил рукой от меня до скамейки, мол, чтобы я внутрь лез. Вообще, не хотелось становиться чистым и не мяться. Наоборот, мяться очень хотелось, мозг прямо орал, что не стоит этого делать, сознание и стук в ушах настойчиво предлагали бежать.
— Да что же вы так побледнели? Мыши нормально переносят, обезьяны тоже. Да, людей там ещё не было, но первопроходцем быть интересно.
— А может, я, это, пойду? Как-то это… страшно.
— Молодой человек, у нас сроки горят, вас без моего разрешения не выпустят. У нас нет времени искать других. Если вы сами не полезете, я уверен, вас заставят. Так что милости прошу, вы сами бумаги подписывали. И попрошу заметить, сидеть там лучше неподвижно, это мы по животным поняли. Это я к тому, что когда два моих помощника вас туда всё равно засунут, в дверцу не стучите.
— Я выживу? — почти обречённо уточнил я, — мне жизнь дорога, как подарок от родителей.
— Не переживайте, летальных исходов немного. Ну хотите, я в качестве благодарности вам, — он брезгливо вытянул руку и пошевелил пальцами, — ну там увеличу.
— Здесь холодно! — чуть не закричал я, — мне моё тело нравится.
— Как скажете, как скажете.
Немного успокоившись и, возможно, смирившись, я тихо продолжил торговаться:
— Но мышечную массу я бы увеличил.
— Нет, — учёный усмехнулся, я всё-таки не смог выбраться из стереотипов, — одно дело — жир переместить, а другое — материю, непонятно откуда, взять. Там волосы погуще, цвет изменить. Если покопаться немножечко, гены отредактировать. Хотя тоже нет, тогда точно придётся вас запереть и наблюдать изменения. А это затянет эксперимент. Залезайте, хватит ныть, я при сканировании посмотрю, что можно сделать.
И на этих словах он направился к столу, практически потеряв интерес ко мне.
Дальнейшие мои действия можно описать тремя словами: скамейка была холодная. Да, я полез внутрь, бросив худи около шкафа. Заодно и проверю, как там оно не пачкается. Сидеть пришлось долго. Периодически появлялся свет, яркий и холодный, что-то жужжало, и мне показалось, чуть ниже спины меня что-то укололо. Хотелось обернуться и посмотреть, вот только мне же сказали не дёргаться, вот я и сидел неподвижно. А потом я взорвался. Буквально. Меня расщепило на атомы и со скоростью света перенесло в другой шкаф, там я собрался, осознал себя в своём теле, почувствовал нестерпимую боль и потерял сознание. И опять же, это мои домыслы, толком мне никто ничего не объяснял. Подопытному не принято говорить что да как, объясняя все нюансы и тонкости.
Очнулся я на койке. Да, вот на настоящей армейской койке, за окном был закат, и солнце мазало красным тонкую простыню, которой я был укрыт. Одевать меня никто не стал.
— Люди! Есть кто? Вставать-то можно? — не так чтобы повысив голос, спросил я у пустоты. Но на мой голос пришла медсестра.
— Очнулся, значит, одевайся, вон твоя одежда. Моя смена заканчивается через полчаса, а я не хочу заполнять бумаги, передавая тебя на ночную. Внизу тебя ждут, загляни, они что-то хотели ещё.
Медленно переваривая информацию, я подождал, пока она хлопнет дверью. Хотят они что-то, денег мне гору отсыпать за такой стресс. Квиток с подписью лежал на злополучном худи. К слову, идеально чистом и без единой складки. Уже на лестнице я заметил этот побочный эффект: кожа как будто стала более упругой. Резиновые перила лестницы редко отличаются чистотой, и я с усилием нажал на них, проведя рукой. Ладонь осталась чистой, я зачем-то понюхал, запаха не было. Точнее, нормальный такой запах. Хронический гайморит, хоть и лёгкий, но всё же куда-то пропал. Без соплей было немного лучше. Но главное изменение я увидел первым, когда одевался. Там была раковина, а над ней маленькое зеркало. Я даже не сразу узнал себя, точнее, я понимал, что это я, но огненно-рыжие волосы — это прям подарок от того странного мужика. Причём не только на голове, если без особых подробностей.