Эксперимент Дженкинса

Эксперимент Дженкинса

Монастырь Святого Иоанна в Уайтбридже знал в своей жизни лучшие времена. Его стены, сложенные из необработанного камня словно хранили в себе сам дух вечности.

Он помнил дни, когда монахи в черных рясах неторопливо ходили по мощеным дорожкам сада, такого же старого, как и замшелые стены его построек.

Он видел, как взрослеет и меняется окружающий город. Но шум городской жизни не тревожил монахов. Им были безразличны земные дела.

Потом монахи исчезли. В церкви Святого Причастия проводили воскресные службы, крестили детей, совершали венчания и отпевания. Но по опустевшим монастырским коридорам, залам и кельям гулял только ветер, а сад зарос высоким бурьяном, который никто и не думал выпалывать.

А время шло. Мир вокруг города менялся. В британскую глубинку новости доходили медленно, и все же по Уайтбриджу вовсю ходили слухи, передающиеся тайком, из уст в уста – слухи о пробуждении ужасных древних богов. Об эпидемии массового безумия, подобно волнам всемирного потопа захлестнувшей мир.

Как большой секрет, люди сообщали друг другу новые имена – имена этих божеств, забытых задолго до появления человека. Ктулху, Повелитель Глубин. Йогг-Сотот, Страж Двери. Азатот, безумный бесформенный бог из центра Вселенной. Шуб-Ниггурат, Мать Легиона. Туурнгайт из ледяной пустоши…

Старая церковь не могла дать напуганным людям ни защиты, ни утешения, ни ответа на волнующие всех вопросы.

Постепенно люди признали власть Великих Древних. Это оказалось проще, и как оказалось, даже приятнее.

Старинную церковь в Уайтбридже никто больше не посещал. Каменные святые, веками стоящие в своих нишах, с тоской и обидой смотрели на опустевший зал, недоумевая, за что их забыли.

Прошли годы, и в покинутые кельи монастыря вернулась жизнь. Впервые за несколько веков в нем появились новые обитатели.

По аллеям старого сада снова бродили люди, своими одинаково блеклыми серыми нарядами напоминающие монахов. От прежних жителей этих стен их отличал только бесцельно-отсутствующий взгляд.

Старый монастырь стал приютом для душевнобольных.

Заведовал приютом доктор Чепмен, пожилой, одевающийся по-старомодному человек с аккуратно подстриженной седой бородой и мягким взглядом карих глаз, спрятанных за круглыми очками в роговой оправе. Он же являлся и единственным лечащим врачом для дюжины пациентов лечебницы. Только он, пара санитаров, сиделка и кухарка – вот и весь персонал приюта.

Ранним декабрьским утром доктор Чепмен, как обычно, шел на свою работу.

Заметенный снегом Уайтбридж еще спал. Снег скрипучим ковром покрывал булыжные мостовые средневековых улочек, он шапкой лежал на островерхих крышах. Замерзшие улицы были окутаны промозглым предрассветным сумраком. Сонное солнце не спешило вставать, будто оно хотело еще чуть-чуть понежиться в теплой постели, прежде чем начать свой обычный путь по небосклону.

Городские дома с удивлением глядели на седого чудака в старом пальто и шляпе, спешащего по своим делам в такую рань.

За домами показались шпили церкви Святого Причастия. Доктор откашлялся и плотнее прижал к шее теплый шарф. Монастырь стоял немного в стороне от городских кварталов, отделенный от них небольшим пустырем, продуваемым всеми ветрами.

Вот и монастырская стена, сложенная из крупных, отполированных временем камней. С каждым годом становится все труднее преодолевать путь от дома до приюта… Что поделать, кроме него, некому заботиться о приюте. Может, стоит подумать о том, чтобы перебраться сюда насовсем?

Доктор отворил тяжелую калитку. Вот там, за заснеженным садом темнеют прежние монастырские постройки. Там, в бывших монашеских кельях сейчас живут душевнобольные. А в кабинете аббата теперь находится кабинет нынешнего настоятеля – доктора Чепмена.

В саду доктора встретил Питер, один из его пациентов – молодой, слегка неуклюжий рослый парень с рыжей шевелюрой и доверчивыми голубыми глазами. Он расчищал дорожки от снега. Заметив доктора Чепмена, он прислонил лопату к дереву и подошел ближе, светясь радостью.

- Здравствуйте, доктор Чепмен! Какое хорошее утро, правда?

- Здравствуй, здравствуй, Питер. Почему ты не в своей палате? Еще так рано.

- Не хочу спать, доктор. Я подумал – встану пораньше, уберу снег. Мне нравится убирать снег. Уберу, красиво будет. Я люблю, когда красиво. Потом другие проснутся – посмотрят, как красиво, рады будут, что красиво. Мне тоже приятно будет, что другие рады.

- Ты молодец, Питер, – улыбнувшись, похвалил его Чепмен.

- Спасибо, доктор. Я рад помогать.

Глуповатое лицо Питера сияло от счастья. Он снял перчатку и потер покрасневший от холода нос, не переставая широко улыбаться.

В свои тридцать лет этот добродушный и наивный здоровяк обладал разумом шестилетнего ребенка. Похоже, в какой-то момент жизни мозг Питера просто перестал развиваться. Его собственные родители, устав мириться с недостатком своего отпрыска, просто-напросто сдали его в психиатрическую клинику доктора Чепмена.

Питер очень привязался к доктору Чепмену. Почти как к родному отцу. Да и доктору нравился этот добрый и непосредственный парень, дружелюбный ко всем без исключения.

- Скоро Рождество, – напомнил Питер. – Надо, чтобы было красиво к празднику.

- Это точно, – согласился доктор. – Осталась меньше недели.

- Я люблю Рождество. Когда на стенах висят еловые ветки. Они так хорошо пахнут. И все такие нарядные и счастливые. И все хорошо себя ведут, даже Том и Филипп. Потому что всем хорошо. А доктор Чепмен дает нам всем подарки. Я очень люблю подарки.

Он вздохнул.

- Вот было бы хорошо, если б Рождество бывало почаще. Хотя бы несколько раз в год.

- Рождество бывает только один раз в году, – рассмеялся доктор. – Так уж заведено.