Элемента.N

Глава 15. Первый день без Евы

Дэн сидел в работающей машине, положив руки на руль, и смотрел невидящими глазами на летящий снег. Он не знал, сколько он так сидел в этой ненужной ему машине, не понимая, что ему делать, не смея двинуться с места. Ева отказалась принять его помощь и уехала домой на такси. С ней поехала мама. София, конечно, видела, что между ними что-то произошло, но обняв его, сказала: «Не переживай, сынок, всё наладится!»  И Дэн смотрел в мутную снежную пелену, и в это не верил.

Он должен был отвезти машину домой, должен был появиться на работе уже часа три назад, или хотя бы предупредить Шейна, что задержится. Но он не позвонил, не поехал, не появился — он все сидел и смотрел на этот непрекращающийся снег, пытаясь собраться с мыслями, и не мог.

Когда часа в четыре утра его разбудил телефонным звонком Арсений и начал орать в трубку что-то про Изабеллу, он не понял ни слова, он просто узнал, где они должны сейчас встретиться и оказался в этой больнице. Он был в этой больнице много раз, он знал там все ходы и выходы, он проходил в ней стажировку – попасть в неё было легко. Все, что было потом, уже лёгким не назовёшь.

 Пока Арсений, метался по приемному покою как раненый зверь, Дэн понял единственное – Изабелла решила покончить жизнь самоубийством и перерезала себе вены. Когда Арсений, наконец, сумел взять себя в руки, картина стала проясняться как фотография в растворе проявителя. У Изабеллы выдался на редкость трудный день. Сначала эта встреча с дедушкой и правда о её рождении — она расстроилась даже не из-за себя, а из-за несчастной участи своей матери. Она всё повторяла «Бедная моя, мамочка! Бедная моя мамочка!» и плакала. Потом Шейн с рассказом о сложной судьбе его жены – Дэн видел Изабеллу, она была потрясена. Затем, когда Арсений с Викторией задержались, она решила использовать Дорогу Любящего Сердца и стала свидетелем выяснения отношений между Викторией и Арсением. И если до этого, Дэну было всё понятно, то какие отношения могли связывать его друга и эту едва знакомую им обоим девушку он никак не мог взять в толк. Никак! И что бы Арсений про неё не говорил, Дэн никак не мог понять, что именно он пытается до него донести.

У Виктории были постельные отношения с отчимом. «Да, её личное дело! Она — взрослая девочка!» Мать прокляла её за это? «Так заслужила, поделом!» Она беременна, это показали несколько тестов, один из которых был с показателем срока, он немногим больше недели. «Да, Виктория едва узнала способ, как избавиться от своей Чумы, и сразу решила им воспользоваться. Не особо церемонясь». Последнее Дэн знал не понаслышке. Она пыталась его соблазнять со дня их первой встречи, то демонстрируя ему грудь, то откровенно прижимаясь к нему в коридоре.

В Старом Замке, попытки её были особенно отчаянными. Чтобы не бегать по Средневековью в джинсах, им пришлось переодеваться, и делать это вдвоем в одной маленькой темной комнате. Она там просто как с цепи сорвалась. Он потратил в два раза больше времени на то чтобы переодеться в монашескую рясу, оттого, что постоянно приходилось снимать с себя её руки. Когда же пришлось переодеваться обратно, мало того, что он сам был пьян, и с трудом попадал нужными ногами в нужные штанины. Так ещё Виктория, хоть едва стояла на ногах, настойчиво цеплялась за его с таким трудом надетую одежду и упорно раздевалась донага. Ему приходилось одевать её снова и снова, пока, наконец, он просто не сгреб девушку в охапку и не понес домой. Он честно рассказал об этом Арсению. Оказалось, что отчим бесплоден, а Виктория всё равно беременна, но Дэн её и пальцем не трогал! Да мало ли кого еще за эти несколько дней она могла охмурить! Садовника, мясника, охранника в доме у Арсения, — Дэн выдвигал самые неправдоподобные версии, тем более что, оказывается, при её недуге её матку иначе как всеядной и не назовешь – она могла забеременеть хоть от цветочной пыльцы, не то, что от человека. Но Арсений всё это методично отвергал, пока, наконец, не выкрикнул в сердцах:

— Дэн, нас было там с тобой только двое!

И тут до Дэна, наконец, дошло, что пытался сказать ему друг.  И по его затравленному взгляду Дэн понял, что это было правдой, и понял, почему Арсений ему не ответил — это не стоило произносить вслух. Что знают двое…

— Я хотел всё изменить, дождаться первого оборота Луны и изменить, но, Изабелла, — и воспоминание о его, не сумевшей с этим жить девушки, накрыли его новой волной отчаяния, — Она нас видела. Она слышала про беременность, и что Виктория предлагала мне себя как помощь от долгого воздержания. Я больше не могу ничего сделать, Дэн, — и он, отвернувшись, зарыдал, — Я не буду без неё жить. Я не смогу! Я не хочу! И я не знаю, что мне делать!

Ели бы Дэн думал дольше, возможно, ему бы пришла в голову какая-нибудь другая мысль, но даже сейчас, когда он несколько часов кряду просидел в машине, прокручивая в голове одно и то же, он ничего не мог придумать. Уже и не надо было ничего придумывать – уже всё сделано. И он сделал это со своей жизнью сам.

Как выяснилось, дальше трудный день Изабеллы после услышанного разговора Арсения с Викторией, становился всё труднее. Изабелла поругалась с бабушкой из-за их строгих порядков, и из-за мамы, и из-за Арсения – она уже была на грани срыва, но она решила делать то, что решила – бороться с их устаревшими правилами своими методами. Она напилась и заставляла Арсения лишить её девственности. И Дэн точно знал, что, если бы Арсений это сделал – было бы ещё хуже. Хотя разве уже могло быть хуже, чем сейчас?  А тогда Арсений думал, что вразумил её, уговорил, объяснил, но оказалось, она просто приняла другое решение.

А хуже быть всё же могло! Врачи не могли её спасти, они вызвали Альку, с ней прибыли и их родители. Приехал Альберт Борисович, отец Арсения. Они с отцом Дэна еще что-то пытались делать — его отец вообще никогда не отступал и не сдавался. И раньше Дэн думал, что наследовал его эту черту. Когда-то давно, сильно раньше, не в этой жизни, что началась у него несколько часов назад. В той жизни он предлагал им свою помощь, но ему сказали ехать за Евой, возможно, чтобы она могла попрощаться с Изабеллой. И он поехал.