Элисса из "Старых вязов"

Глава 1. Предложение

Нет для отца более счастливого и одновременно более печального события, чем замужество любимой дочери. Эта радость и эта печаль вот-вот грозила обрушиться на уже начавшую седеть голову Арчибальда Эшфилда.

Он строго взирал на потупившегося в пол молодого человека, по случаю гладко выбрившегося, надевшего лучший фрак и теребившего нервно поля в почтении снятого, очевидно, новехонького цилиндра. В этом джентльмене — уже не порывистом юноше, но ещё не серьезном мужчине — с трудом можно было узнать блистательного адвоката-солиситора, не то с безумным азартом, не то со стоической мудростью бравшегося за самые, как казалось, безнадежные дела, с отвагой державшегося перед взыскательными судьями и влиятельными оппонентами. Сегодня над ним вершился суд, и он ожидал приговора — решения сурового и прагматичного джентри Арчибальда Эшфилда.

— Так значит вы, мистер Саттон, хотите жениться на моей старшей дочери? — Эшфилд поцокал языком и усмехнулся в усы. Он не ожидал, что деловые визиты Саттона, впервые явившегося в его дом с претензиями земельных арендаторов, желавших выпросить отсрочку уплаты ренты, зайдут настолько далеко.

— Верно, — кивнул молодой адвокат.

— Не буду ходить вокруг да около, мистер Саттон, я не люблю кривить душой и, подобно вашим коллегам, нести околесицу, я спрошу вас прямо: сможете ли вы обеспечить Беатрис?

Молодой человек наконец поднял глаза, преисполненные решимостью:

— Я зарабатываю достаточно, чтобы содержать дом, семью и слуг. В противном случае я бы и не вздумал жениться, — отчеканил он строго.

— О, мистер Саттон, вопрос денег меня не интересует, — Эшфилд снова усмехнулся и расплылся в широкой доброжелательной улыбке. — Пусть мои владения по майорату и перейдут моему брату мистеру Ричарду — это вам должно быть хорошо известно, я уверен, он не оставит моих дочерей без пансиона. Я спрашиваю про то, сможете ли вы обеспечить Беатрис заботой и поддержкой? Любите ли вы ее? — Эшфилд остановился, заглянул прямо в глаза нежданному визитеру.

— Кроме счастья мисс Эшфилд, ничто для меня не имеет значения, — ответил молодой адвокат, внимательно вглядываясь в тусклые бесстрастные глаза пожилого джентри и пытаясь прочесть в них свою судьбу, как иные изучают кофейную гущу, хрустальные шары или гадальные карты.

Арчибальд Эшфилд удовлетворенно хмыкнул, сделал несколько тяжеловесных шагов, обойдя храбрившегося молодого человека, и оглядел его со всех сторон. Мистер Саттон, не шевелясь, искоса следил за движениями того, кого надеялся назвать своим тестем, и задавался немым вопросом, о чем думает почтенный джентри.

Мысли мистера Эшфилда были далеко от этого кабинета. Он пытался припомнить каждый визит молодого адвоката за последний год — ровно столько времени прошло с их знакомства. Мистер Саттон иногда бывал в «Старых вязах» на обедах, реже — на вечерах (он ужасно не любил танцевать и приглашал дам лишь тогда, когда чувствовалась сильная нехватка кавалеров и отказ сочли бы верхом неприличия). Больше всего времени он проводил подле мистера Эшфилда, в его кабинете, разгребая жалобы арендаторов, составляя договоры ренты и купли-продажи, разрешая биржевые и земельные вопросы. А последние несколько месяцев он и вовсе был занят тем, что улаживал конфликт с Лоузерами — соседским семейством, члены которого хотя и носили графский титул и заседали в парламенте, все ж не брезговали похищать уголь из шахт Эшфилдов. Поскольку Эшфилды были недостаточно богаты, чтобы вести освоение всех своих шахт одинаково глубоко, и некоторые из них простаивали, то граф Лонсдейл, их сосед и знаменитый угольный магнат, предложил пару лет назад арендовать некоторые из них и осваивать за свой счет. Сторговались на тридцати пяти процентах в пользу Эшфилдов от рыночной стоимости добытого угля, но с недавних пор, изучая бухгалтерию по арендуемым шахтам, мистер Эшфилд обнаружил, что стоимость перевозки добытого угля несоразмерна указанному в отчетах количеству самого добытого угля, и заподозрил, что граф Лонсдейл утаивает его часть. Это деликатное дельце грозило в любое мгновение обернуться крупным скандалом, который обещал всколыхнуть политические круги аж в самом Лондоне, но Арчибальд Эшфилд доверил его юному мистеру Саттону и пока что ни на секунду не пожалел об этом. Конфликт решался аккуратно в досудебном порядке: и хотя Лоузеры пока твердо отказывались возмещать убытки, всё ж прекратили свои незаконные поползновения. Не без воздействия мистера Саттона, который вскоре после этого приобрел безграничную признательность и уважение Арчибальда Эшфилда. Но когда этот молодой человек, трудолюбивый и, казалось, ни о чем не помышлявший, кроме своей карьеры, успел заслужить любовь Беатрис — этого мистер Эшфилд не мог понять.

Эти двое никогда не оказывали друг другу больше знаков внимания, чем того предписывали приличия, не разговаривали друг с другом больше, чем то было необходимо для поддержания спокойной светской беседы, не оставались наедине друг с другом и даже не поддерживали переписки. Как же мистер Эшфилд, в юности блиставший в лондонских салонах и искусный в светских интрижках, мог упустить из виду любовь, зародившуюся между его дочерью и его адвокатом, настолько, что теперь последний просит у него руки милой Беатрис? Мистер Эшфилд не мог поверить собственному неведению, собственной слепоте.

Он поцокал раздумчиво языком и наконец произнес:

— Хорошо было бы, мистер Саттон, испросить согласия не только у меня, но и у моей дочери.

Молодой человек обнадеженно улыбнулся, видя, как просветлело хмурое лицо строгого джентри.

— Мисс Эшфилд уже дала мне свое согласие. Теперь всё зависит только от вас, мистер…

— И всё же, я бы хотел лично услышать волю Беатрис, — прервал он его, предупредительно подняв руку. — Подождите, я ее позову.

Неторопливые шаги почтенного джентри вторили грохотанью маятника, покачивавшегося внутри огромных напольных часов из темного ореха. Мистер Эшфилд подошел к двери, раздумывая, где может находиться сейчас его дочь, но стоило ему распахнуть дверь, как в проеме шелохнулась светло-зеленая юбка.