Ёлка

Ёлка

Как-то одним декабрьским предновогодним вечерком, родители моей подруги Люды, уехали к родственникам.

Мы с ней готовились к зачету.

От нервов, на почве тщательного штудирования учебного материала, стало нам холодновато и мы согрелись парой чашек горячего глинтвейна.

И тут… так захотелось нам поставить елочку у неё в квартире.

Если не поставим, то всё — провалим зачёт!

Дождавшись поры безлюдья, в двенадцатом часу, (чем не Новый Год!) не побоявшись, вышли мы на «промысел».

А поскольку захотелось нам поставить елочку непростую, а сортовую, то направились «косые девы» к зданию администрации нашего района.

Подруга жила на улице недалеко. Названия улицы я не знала, ну да это и не важно. 

Нет! Рубить ёлку мы не собирались, поскольку мы за природу, хотя в партии зелёных никогда не состояли.

Постановили мы и решили: обойдёмся обламыванием веток.

Каюсь, поступали мы очень  не хорошо.

Пока мы, как два шпиона подбирались к зданию где росли голубые красавицы, пока, пару веток сломали, из здания, на нашу беду, вышел сторож.

И не спится же ему в ночь глухую! Нет бы хлопнул пару рюмок и спал, как все приличные люди, так нет же тянет его на мороз.

Сразу видно — одинокий дед. Некому его приголубить.

И пока мы в душе жалели «дедулю», он, заметив шебаршение под елями, не раздумывая, с высоких нот, предложил нам убираться.

Однако, почему-то я решила, что без вот этой лапки домой не вернусь. Вцепившись, я продолжала ее уже не отламывать, а откручивать, потому как лапка упорно не хотела идти жить в квартиру моей подруги.

Удивившись такой наглости и продолжая кричать, сторож направился к нам. Почуяв неладное, лапка, наконец согласилась идти с нами.

И вот она в моих руках!

Сторож уже был рядом, и мы, прихватив трофеи, включили десятую скорость.

Увидев, что мы не сбросили балласт, и от такой наглости, почуяв охотничий азарт, сторож с криком «Стой!» рванул за нами.

Однако охотничий азарт почуял не только сторож.

Мимо пробегала по своим делам, или просто шлялась без дела, бродячая собака.

Очевидно, она вспомнила, что её предки охотились ещё с фараонами и были за это отправлены в ранг Богов, под именем Анубис.

Этот мелкий Анубис тоже почуял азарт и, в качестве объекта охоты выбрал не нас, мелкоту, а дичь покрупнее.

Именно! 

Сторожа.

И понеслась наша дико-весёлая компания, со скоростью спринтеров, по пустынным ночным улицам.

Заливистый лай собачонки, перемежался нашим визгом:

" Ой, быстрее! Он догоняет!"

И неинтеллигентными выражениями деда-сторожа:

"Отстань, зверюга! Бл.ть! Отстань!!"

Пробежав половину нашего спального района, мы на полной скорости решили разделиться.

Я с подругой нырнула под арку ближайшего двора, и доверяясь её знанию родного района, уже не визжала, а пыхтела. 

Ибо она, как коренник, шла чёткой быстрой рысью,  а я как пристяжная, с еловыми лапками наперевес, топала с боку.

Сторож, не переставая поминать матушку «всуе», в сопровождении, лающей собаки, норовившей отведать на зуб, из какой материи сделаны его брюки, помчался дальше.

Обнаружив, что нас никто не преследует, мы отдышались и окольными путями, известными только Людке «Сусанину», поплелись к её дому, надеясь, что собака и сторож, устав от спринта, мирно разбежались.

Дома раскладывая в ванной для просушки «добычу», Людмила на полном серьезе задала мне вопрос:

— А почему он говорил — бл.ть? Она же сука.

Вопрос показался мне интересным. И на полном серьёзе я ответила:

— Откуда ты знаешь, что это сука? Может, это был «он»?

— Тогда сторожу нужно было кричать: "Отстань кобель!" — резонно заметила подруга.

Даже после того, как мы разбрелись, каждая по своей постели, мы долго и увлеченно рассуждали на тему: Как сторож должен был обращаться к собаке. Если он, конечно, интеллигент.

Наутро, глотая анальгин, меня мучили вопросы:

1. Зачем мы пили глинтвейн?

2. Кем была та собачка по половому признаку?

3. И на чёрта нам была нужна эта ёлка?