Еловый венец

Еловый венец

Не счесть волшебных зверей, что скрывают кроны столетних деревьев, и ни один из них не питает теплых чувств к роду людскому. Стоит только хорошенько расспросить любого лесника, и он расскажет вам десяток историй о безвести сгинувших в лесах. Хотя кого я обманываю? Не слишком-то любят лесники чесать языками, да и чужаков в своих владениях не жалуют, а то чего доброго примут за какого-нибудь прощелыгу, да пристрелят на радость местным лешим. К вашему счастью, автор, ваш скромный слуга, весьма обаятелен и способен разговорить даже трухлявый пень, если найдется свободный часок, а у меня он нашелся.

Не планировал я останавливаться в трактире и уж тем более в нем ночевать, но, как меня уверил прохиндей-кучер, карету так просто не починишь и придется обождать день, а то и два. Обругав его подзаборной канальей, я все же согласился переночевать в стенах этого трактира, благо трактирщица была чудо как хороша, а мое сердце жестоко разбито одной несравненной дамой с тяжелым характером и еще более тяжелым кошельком. Подниматься наверх в пропахший керосином номер не было никакого желания, и я задержался в общем зале, напропалую флиртуя с трактирщицей и жалуясь на все, до чего мог дотянуться мой взор.
Трактирщица была пухлощёкой и розовой, как сочный персик и хохотала так заливисто, что у меня закладывало в ушах. Однако, стоило признать, что этим успехом я был обязан не своим дьявольским очарованием, а задорно звенящим кошельком. Именно тогда я заметил на себе чей-то недобрый взгляд. Трактирщица отлучилась, чтобы налить пиво паре крестьян, а я принялся лениво оглядываться по сторонам, будучи заранее уверенным, что ничто из увиденного меня не удивит.
Женщина сидела в сторонке и чинно пила свой эль. Взгляд ее был острее топора, что был заткнут за пояс на манер шпаги, и обращен он был прямо на меня. На вид ей было около сорока, но, как известно, простолюдины старятся гораздо быстрее, так что она вполне могла оказаться и моей ровесницей.

— Кто это? — спросил я у полового, пока тот не успел опять где-то запропаститься.

— А, это местная лесничая, за пару грошей продаст собственную мать, и связываться с ней себе дороже, господин.

Совет его был как никогда уместен. К тому же, вернулась трактирщица и сообщила, что моя комната готова. Пообещав, что буду там с минуты на минуту, я сам того от себя не ожидая, подошел прямо к лесничей.

— Даже не надейся, обломится. — буркнула она, перехватив мой взгляд. — Бетси интересует только твой…

— Кошелек. — закончил я за нее.

Лесничая усмехнулась и подняла кружку в мою честь. Недолго думая, я пододвинул стул и сел рядом.

— Много ли в местном лесу единорогов водится? Может, мне прикупить парочку акров… — спросил я, словно ни к кому не обращаясь.

— Единорогов больше нет, а вот козлов хоть отбавляй. — ответила женщина.

— Смею вас уверить, эти чудные создания обитают и во дворцах. — не замедлил я с ответом.

— Ничуть в этом не сомневалась. Можешь звать меня Найси. — сказала она, протягивая руку.

— Эдмунд. — ответил я.

Я пожал ее сухую жилистую руку и продолжил с интересом разглядывать свою новую знакомую. Знаю, что отец просил меня поторопиться, но сейчас я был рад тому, что мне придется задержаться в этом клоповнике на одну ночь.

— Расскажете что-нибудь про лес? — попросил я.

— Что, тоже в лесничие податься захотел? — усмехнулась она и снова приложилась к кружке.

— А вдруг я исследую исчезающих зверей, и ваша помощь может их спасти.

— Брешешь. — тут же ответила она.

Недоверие ее было вполне понятным — даже путешествуя инкогнито было не так-то просто скрыть благородное происхождение, а благородные часто развлекались тем, что устраивали охоту на всех живых существ. Не объяснишь же ей, что я с ними не имею ничего общего. Яркая вспышка озарила мой разум. Да, объяснить я не мог, но показать вполне.

— Вовсе нет. — ответил я.

Отхлебнув грога, я едва подавил в себе желание сплюнуть его обратно и полез в кожаную сумку. Вытащив из не пару книг, я с готовностью продемонстрировал корешки. Как чувствовал, что все эти бестиарии мне пригодятся и не только для растопки замкового камина.

— Я вашей грамоте не обучена. — заворчала лестничная с едва скрываемым интересом разглядывая одну из книг.

Я снисходительно улыбнулся и, открыв одну из книг, показал свои самые любимые иллюстрации. Единороги с золотыми рогами и телом белым, как облака, чешуйчатые драконы, извергающие пламя, и оборотни с шерстью белой, как снег. Лесничая хохотала так, что я было подумал, что она лишилась ума. Иллюстрации она раскритиковала в пух и прах, и мне оставалось только сидеть и краснеть. Вот и верь всем этим придворным подхалимам. Впрочем, я и так собирался их сжечь.
Словно почувствовав мое смущение, лестничная смягчила свой тон и объяснила, что у настоящих единорогов рог изжелта-белый и редко бывает прямым, а драконы на самом деле не ящерицы, а птицы, оперение которых блестит на солнце подобно чешуе. Я слушал ее боясь перебивать, а лестничная продолжала листать книги и, тыча пальцем в очередной рисунок, рассказывала, как на самом деле выглядит тот, кто на нем изображен. Когда книги закончились, она непонимающе перелистала еще несколько страниц и посмотрела на меня.

— А где оборотни? — спросила она.

— Да вот же они. — сказал я.

Я вытащил одну книгу из стопки и открыл на главе с оборотнями. Эту иллюстрацию она разглядывала дольше прочих и даже перевернула книгу вверх тормашками, словно так в изображенном звере будет легче признать оборотня. Признаться, этой иллюстрацией я особенно гордился: резкий контур волка на фоне серебряной луны смотрелся как живой, а глаза чудовища пылали словно раскаленные угли. Об оборотнях рассказывала мне мама, а как никто она знала толк в монстрах, многие из которых умело прятались под личинами людей.