Энкарнита

Энкарнита

…Утро Энкарнита встречает у окна с молитвенником в руках. Зажмурившись, просит, чтобы солнечные лучи разогнали ночной мрак, молит, чтоб побороть страх, когда ослепительные золотые пламенеющие лучи занимаются на горизонте небывалым костром. Закончив молитву, касается губами переплета, и прохладная гладкость полночно-синего шелка успокаивает ее.

Очищающий огонь, верный помощник церкви, защитник и союзник праведных… Неверные должны трепетать при его виде, но отчего тогда у самой Энкарниты щемит в груди, замирает на сердце, сковывает нутро липким страхом?.. Она даже не помнит, как стояла вскоре после Успения Богородицы у алтаря в парче, атласе и кружевах. Все, что она видела перед собой – ровный огонек венчальной свечи в алых с золотом бантах. Лишь много позже осознала, что теперь она в семье де Сегура, могущественной, богатой, набожной и нетерпимой. Властный свекор, глава города. Свекровь, расчетливая и дальновидная. Родной брат жениха, его близнец, не так давно получивший высокий инквизиторский сан. Девушка не знает, и не узнает никогда, на что пришлось пойти ее матери в стремлении добиться такой партии, защитить нежную хрупкую дочь  от козней ведьм, истязающих край.

…Неделю назад город гудел. В Фуэнте казнили ведьм. В самом центре, на главной площади у собора Омниум Санкториум, окаймленной каштанами и буками в осеннем убранстве, под окнами дома де Сегура.

Отец Салазар, облаченный в инквизиторскую мантию, перечислял перед Богом и толпой грехи пойманных колдуний. Рассказывал, что их по небу сопровождали бесы, от чего на землю раньше положенного ложились сумерки, истощался скот, портились посевы, болели добрые христиане…

Энкарнита вместе с новой семьей стояла на балконе, наблюдая за аутодафе. Муж, его родители, сестры, молодой племянник, старый дядюшка. Все сдержанны, но возбуждение выдают горящие фанатичным огнем глаза и раздувающиеся в предвкушении ноздри. Лишь Энкарниту привычно грызет беспричинная, суеверная тревога, и девушка еще крепче вцепляется в свой молитвенник, наследство недавно умершей матери.

К позорному столбу привязали ведьм, женщин в рубищах, на ногах и руках – тяжелые кандалы, на головах – мешок и туго сжимающий череп обруч, уничтожающий магию. В ноги им кинули книги, черные гримуары, древние рукописи, опасные свитки, сводящие с ума, смущающие сердца и растляющие души. Двое послушников  с разных сторон бросили в бумаги зажженные, искрящие факелы.

Костер полыхнул так, что оказавшимся слишком близко зевакам обожгло лица, опалило волосы. Крики сжигаемых перекрывали весь остальной шум, и от них толпу накрыл ужас, который не смогли сдержать ни оцепление, ни громкие, на грани истерики молитвы священников.

Назавтра с рассветом загремели погребальные колокола, оплакивая десятки затоптанных. На это утро Энкарнита осталась лежать среди подушек, зажимая уши и силясь заглушить звон своими рыданиями.   

На исходе октября, в последний его день, отец Салазар, улучив свободный момент, навестил родительский дом, отобедал с семьей, поздравил молодых. После трапезы семейство собралось в гостиной. Энкарнита скромно устроилась у окна, сжимая в руках молитвенник, с которым отныне не расставалась. За наборным окном буйствовала осень, ветер набросал листьев: золотистых, оранжевых, красных, багряных - и те прилипли к влажному стеклу. Слуги зажгли свечи в канделябрах.

«Наступает ведьмина ночь… - недовольно кряхтел свекор, наливая вина. - На небо не взглянуть – всякая шваль на шабаши слетается…» «Увы, не все слуги дьявола еще нашли свою смерть, - признал молодой инквизитор, как две капли воды похожий на ее Энрико – лишь взгляд был тяжелый, колючий, способный, как чудилось Энкарните, заглянуть в душу и вывернуть ее наизнанку. – На свободе осталась самая старая, стоящая у трона адских владык по левую руку. Братья выпытали, что ее называли Приближенной, она хитрей лисы и изворотливее змеи и умеет приносить вред через одно лишь написанное слово!.. Но недолго ей попирать землю: с божьей помощью, совсем скоро она запылает в аду вслед за своими книгами!» «Бог славен! Но брат, хватит про нечестивую: моя голубка до сих пор напугана и спасается только молитвами…» 

Энкарнита вздрогнула вслед за свечным пламенем: то ли по спине потянуло осенним ветром и вкрадчивым смешком, то ли изнутри кольнуло что-то. Девушка опустила взгляд, перевернула страницу молитвенника.

«Как рассеивается дым, Ты рассей их; как тает воск от огня…»

«Не страшись огня, который пожрет все» - разобрала она проступившую меж строчек фразу, написанную мелким почерком, старинными буквами, бурыми чернилами.  

Девушка закрыла глаза, беззвучно всхлипнув. В ушах все звучали смертные крики, носящийся над площадью галочьей стаей, под веками смешались багрянец колышущихся на ветру деревьев, рассветная заря и пылающие закаты, до сих пор полыхал очищающий костер, пламя ночи Ведьм, шабашей на холмах, пригорках, пустырях и речных берегах...

…Огромное несчастье настигло город Фуэнте. Еще до полуночи, в канун дня Всех Святых случился пожар в доме достопочтимого Элизио Сальвадоре де Сегура. Богатый каменный дом на вершине холма полыхал яростным пламенем, погребя в себе все досточтимое семейство. Поговаривали еще, что той ночью видели среди столбов дыма, поднимавшихся до звездного неба, кружащие силуэты, похожие на людские… да быстро примолкли.