Эпизоды паранойи

Эпизоды паранойи

Со мной произошла неприятность. Я на днях отправился в гастроном за молоком, мне вздумалось, сам не знаю почему, попить молока,- провалиться бы и этому молоку и гастроному, этот гастроном нехороший, бандитский и молоко в нем продают всегда вчерашнее, к тому же разбавляют его нещадно - прямо из водопровода. Уже подходя к крылечку гастронома, где обыкновенно толчется разный сброд - почему их всех не арестуют, не пойму - я приметил одну любопытную старушенцию, стоящую позади ящика с замороженными куриными лапками - она ими торговала - сухонькую, живенькую, из тех, что протискиваются в переполненном автобусе со своей сумкой - тележкой и так могут наддать локтем, что хочется ругаться. А уж гонору – то, гонору у них - словно их прабабушки были фрейлинами императрицы. «Интересно, однако, где она берет эти лапки?» - подумалось мне. «И откуда вообще берутся такие старушки?» И я решил потихонечку за ней проследить.

Купив молока, я не пошел домой, а стал прогуливаться возле концертных афиш с фотографиями разных наглых харь и ждать. Стал падать снег и день как - то потемнел, стал мрачнее.

Наконец, старушенция закончила свой бизнес и пошла в сторону моста, за которым раньше

тянулись грибные болота, а теперь все оптовые рынки, базы, и прочая дрянь. Мы взошли на мост - старушка и, в шагах десяти сзади нее, я. Снег резко усилился, стал тяжелым, густым - я уже не успевал отряхиваться и еле различал впереди силуэт старухи. Вдруг она встала. Я сделал еще шаг, еще. Из снежной мглы виделась фигура женщины - но, кажется, вовсе не старой, с капюшоном на голове. Я вглядывался под капюшон, пытаясь разглядеть лицо, но видно было очень плохо - снег шел такой, что я и ног своих не видел. Шагать я уже не мог, а в снежной мгле, нас окружающей, было что-то недоброе, нехорошее.

Там, за снегом скрыта была тайна и этих старушек и их странного товара.

- Стоишь?- спросил меня вкрадчивый, мягкий, как у дикторши из новостной программы, голос из-под капюшона. - Стою, - ответил я. - Ну и стой, цыпленочек, мерзни, - и фигура исчезла. Я постоял немного. «Что я делаю на мосту? Какой я цыпленочек? Надо бы возвращаться», - решил я.

Но тут я почувствовал, что подошвы мои прилипли к ледяной корке асфальта. Я попытался шагнуть, сделал рывок - ноги были ватные, не слушались, а холод уже начинал сковывать колени.

Тут яркий свет фар ослепил меня и рядом остановился грузовик. - Чего по проезжей части гуляешь? Пьяный что ли? - Из кабины выглянул крепкий мужичок - водитель. - О, да ты весь белый, ну, садись, подброшу. - Да я примерз. - Чего там замерз, залазь.

Мужик за плечо приподнял меня и затянул в жаркую кабину …

Словом, кончилось все это дело так и без разгадки тайны - кто та старуха и где берет товар. Не смог я постичь «ихнего» бизнеса – не мое это. А сколько их - таких вот старушек. Вы их видели, конечно. Они торгуют зеленым луком, цветами, женским бельем, ну, всякой дрянью. Кто или что за всем этим стоит? Что за силы? Платят ли, например, эти старушки налоги? Недавно ко мне обратился мужчина на улице - предложил купить у него набор инструментов. А сам страшный такой - лицо, как у уголовника. Я подумал: «Эге, парень, и ты из их компании». Это просто национальное бедствие - сколько народу затянуто в эту темную деятельность.

А у меня теперь с ногами проблема - я даже стал стесняться выходить к гостям босым. Дело в том, что с виду мои ноги просто ноги, но если их хорошенько просветить, например, поднести к пятке зажженную свечу, через человеческую кожу явственно проглядывает куриная лапа. Зажженная свеча у пятки вообще хороший тест в таких делах.

Я отвез наше старое трюмо, доставшееся нам еще от моей бабушки, в скупку в антикварную лавку. Этому предшествовало несколько неприятных эпизодов. Началось все как - то утром, когда, собираясь на работу, Анна красила себе губы перед зеркалом.

- Скажи, я действительно так ужасно выгляжу или это зеркало врет? - Конечно зеркало,- рассеяно ответил я,- ему уж сто лет с лишним. - А на самом деле я красивая? Честно? - Лучше всех.

Анна ушла, чмокнув меня на прощание в щеку своими мягкими и теплыми губами, а я поплелся выносить мусор. Во дворе дворник Сергей Иванович собирал опавшие листья. Увидев меня, Сергей Иванович высморкался, используя большой и указательный палец, вытер руку о куртку и протянул ее мне. Мы поздоровались и, просто чтобы сказать что-нибудь годящееся для разговора, я произнес: - Анна моя все фыркает, дескать, зеркало у нас старое и отражает как-то не так, а по мне так все равно.

Произнося эту фразу, я совсем упустил из виду то, что Сергей Иванович отработал лет десять в институте оптической механики, пока их там всех не сократили, так что тема о зеркалах была ему близка и приятна.- В принципе, любое отражение света немного изменяет длину его волны, поэтому все отражения врут. Можно, конечно, так подобрать зеркала и линзы, чтобы ошибки убрали друг друга, и тогда получится реальная картина, - и он пустился в научную диссертацию.

Я вернулся домой. Проходя через комнату, я мельком посмотрел в трюмо. Усталый благородный взгляд, мудрый лоб - я был доволен своим внешним видом. Дальше я включил компьютер и углубился в работу. Спустя час или около того мне позвонили и я включил видео. Собеседник видел меня именно таким, каким видел себя и я сам - чуть ироничным,

достаточно интеллигентным. И тут, случайно скосив глаза, я увидал отражение этого образа в трюмо. Мне стало как - то не по себе - в трюмо отражалась рожа кретина с доверчивыми глазами, полными надежды на лучшее. Я извинился, прервал разговор и подошел к трюмо.

Нет, все было в порядке, лицо было мое. Что же это? Показалось? Или, как говорит Сергей

Иванович «ошибки убрали друг друга?» Для успокоения, я занялся осмотром и приведением в порядок лыж, хотя по календарю для них было рановато.