Если унюхает - в ад утащит. (короткий рассказ)

Если унюхает - в ад утащит.

Это лето было необычайно теплым и солнечным, казалось, веселись, да гуляй пока не надоест! Но восьмилетний Кирилл, вынужденный жить у бабушки с дедушкой из-за того, что его родители улетели на море – не шибко радовался столь прекрасной погоде, скорее даже огорчался глядя в окно. 
– Кирюш, поди кушать! – Дом был не шибко большой и деревянные стены, покрытые лаком, создавали атмосферу уюта и теплоты. 
– Да иду я… Иду… 
Кошкой спрыгнув с дивана, мальчик нерасторопными шагами направился к кухне. 
– Баб, а что есть то? – Пристроившись за столом спросил Кирилл, после чего не дожидаясь ответа насупился и стал отстраненно елозить пальцем по скатерти. 
– Яичницу на молоке для тебя сделала, не ешь ведь больше ничего! Всем вам сейчас только колбасу, да конфеты подавай. – Бабу Таню нельзя было назвать строгой, но вот термин - “Строптивая” идеально подходил для нее, заставляя время от времени шарахаться даже деда. 

*** 

Вообще, дни в деревне проходили скучно и уныло. Кирилл и сам жил в поселке, который ненамного был больше этой деревеньки, поэтому в лесу он бывал исправно. Но здесь, без друзей и игрушек он буквально прозябал в тоске и унынии, благо, что телевизор деда показывал какие-никакие, а программы… 
Первые два-три дня Кирилл еще не мог смириться со своей судьбой и пытался поднять “Восстание”, с требованием отвезти его обратно в поселок, однако, вскоре весь его запал сошел на нет, и он смиренно стал ждать, когда родители вернутся с моря… А ведь он его никогда не видел и постоянно представлял себе то, насколько оно может быть большим: 

– Такое? – Показывает он отцу, разводя руки в стороны. 
– Больше! 
– Тогда… Вот такое вот? – Кирилл шатается, раскинув руки так широко, как только может. 
– Больше, гораздо больше! – Улыбается отец и нежно взъерошивает ему волосы. 

*** 

– Чаго ты ложкой в тарелке ковыряешь? – Раздумья мальчика прерывает по бычьи уставившаяся бабка. 
– Да ни чего… Горячее просто. – Он опускает ложку в тарелку, захватывает в нее приготовленные с молоком яйца и немного подув, тут же кладет в рот. 
– Вкусно же? 
– Вкусно! Кстати, баб, а когда родители и меня с собой возьмут? 
– А вот когда подрастешь и хныкать перестанешь, вот тогда и возьмут. – Уходит от точного ответа Баба Таня. 
Мальчик, горделиво хмыкнув, доедает приготовленную пищу. 
Остаток дня – он проведет за телевизором. 

*** 

Деревенские сумерки – не такие, как в поселке Кирилла. За окном стоит сплошь черная, непроглядная мгла. Словно дом окутали в саван, почерневший от запекшейся, гнилой крови. 
Кириллу не нравится ночь, ни эта, ни какая-либо другая. Ночью – замирает жизнь, а когда замирает жизнь… Просыпается смерть. Со смертью у него ассоциировалось все, что хочет его сожрать или затащить куда-нибудь под землю, или в лес, где родители не смогут его найти. 
– Всё, Кирилл, мы с дедом ложимся уже. Выключай телевизор и спать. – Бабушка не могла напугать его подобравшись со спины, ведь ее кряхтение и оханье, слышно, наверное, даже на том самом море, куда и уехали родители Кирилла. 
– Подожди! Дай я укроюсь под одеяло, а ты тогда и выключишь… 
Он неторопливо разделся и лег в холодную постель, которая не показалась ему шибко приветливой. 
– Спокойной ночи, баб! 
– Я, надеюсь, ты помнишь то, что я тебе говорила? – Она постоянно надоедала со своими правилами и нравоучениями, но Кирилл помнил их все, от “А” до “Я”. 
– Да-а… Ночью никуда из кровати не вылезать, не шуметь, не бить по стенке, телевизор не включать… 
– А главное? 
– За едой ночью не ходить и в кровать ее не брать… 
Бабушка удовлетворенно кивнула. В блеклом свете старого телевизора, ее лицо казалось куда более морщинистым и изнуренным жизнью, чем в дневном; 
– Молодец... В туалет сходил? 
– Да баб, не хочу я. – Кириллу уже надоела эта дискуссия и мечтал он об одном – поскорее уснуть. Завтра дед обещал сделать ему лук и поучить стрелять. Бабушке, конечно, тоже надоел этот допрос и пожелав внуку спокойной ночи, она, выключив телевизор, удалилась из комнаты. 

*** 

Проснулся Кирилл от того, что почувствовал неприятные колики там, где расположен мочевой пузырь. Стало предельно ясно – надо сходить в туалет. Неохотно поднявшись с кровати, он уставился в непроницаемый мрак, который заполонил весь дом. Сердце бешено стучало, долбя по вискам словно канонада, заставляя осознать всю его беспомощность перед сложившейся ситуацией. Звать бабушку – нельзя… Ведь он нарушит правила, уже нарушил… Оставалось лишь одно – набравшись несоизмеримой отваги, мальчик медленно, но верно вышел в коридор и, вслушиваясь в звенящую тишину, направился к туалету. 
Остановился он у двери из-за того, что неожиданный шорох с кухни пронзил всякую самоуверенность острой рапирой, терзая и разрывая куски смелости на британский флаг. 
– Мышь… Да, точно, мышь… – Шепотом пробубнил он себе под нос, но тут же понял, что звуки доносившиеся с кухни - стихли. Быстро сходив в туалет, он рысью вернулся в еще не успевшую остыть кровать… 

*** 

За завтраком Кирилл сидел разбитый и подавленный. Все никак не мог выбросить из головы ночные шорохи с кухни, хотя, они уже не казались ему настолько страшными. 
Бабушка же копошилась у плиты и, как закончила поджаривать картошку, стала убирать со стола кухонные полотенца, которыми были закрыты конфеты и различная выпечка. 
– Баб, а зачем ты на ночь все закрываешь тряпками? – С неподдельным интересом спросил Кирилл. 
На некоторое время вопрос выбил Бабу Таню из колеи, но тут же собравшись с мыслями она произнесла: 
– Потому что ночью черт ходит и еду нюхает. Поэтому и закрываю, шоб не унюхал и не стащил. 
– А куда стащит, если унюхает-то? – Но отвлекшись на какое-то интересное мельтешение за окном, мальчик не разобрал бормотания своей бабки. 
Разумеется, Кирилл знал, что она шутит про черта и про то, что он куда-то, что-то утащит. Знал… Но зерно потаенного ужаса уже дало свои ростки… 

*** 

Вечером Кирилл вынужден был остаться без ужина из-за того, что якобы случайно проговорился о своем ночном походе в туалет. Соответственно, рассказывал он это не случайно, а чтобы похвастать, показать бабушке и деду, что уже большой и вовсе не боится темноты, что он вырос и в следующий раз точно отправится с родителями на море. 
Поэтому столь бурной реакции на нарушение правил, Кирилл даже и ожидать не мог… В отместку, утерев слезы, он незаметно сунул под купленную год назад футболку - ароматную булочку и спрятал ее под своей кроватью, чтобы ночью съесть… 

После того, как бабушка еще раз повторила внуку о том, что за нарушение правил – он как следует получит дедовского ремня, она, не пожелав спокойной ночи, вышла из комнаты и пошла спать. Кирилл же, осознав, что съесть спрятанную под кроватью булочку – как минимум глупо и негигиенично, расстроился и, поплотнее укутавшись одеялом, провалился в тревожный, недобрый сон. 

Он брел по длинному, полуразрушенному туннелю. Бывало, что через дыры в потолке глазела на него своим единственным оком любопытная Луна. С интересом, азартом… Как смотрят крысиные бега или футбол, которым Кирилл мало увлекался. В конечном счете, с той стороны откуда он брел начинало раздаваться гулкое, омерзительное фырканье носом. И было оно похоже на то, как голодный бродяга втягивал в свои легкие аромат свежевыпеченного хлеба, стоя у неприступной для него - витрины магазина. 

Когда сон развалился на сотни осколков, как картинка из паззла, Кирилл не сразу понял от чего проснулся, но, когда увидел у своих ног огромный, черный силуэт, с торчащими из головы отростками похожими на козьи рога, тут же руками вцепился в одеяло и рывком потянул его на себя, укрываясь с головой. Он не шевелился, замер как статуя, как мумия погребенная в своем пуховом саркофаге, а когда набрался смелости и выглянул из-под краешка спасительного убежища, не увидел ничего, кроме теней, которые отбрасывали стоящие у стены цветы. 
– Какой же я трус… – Выдохнул мальчик, но на всякий случай ушел с головой под одеяло. Было жарко… Жарко, зато безопасно. 

В сонном бреду, пришедшем на смену страху перед неведомым чертом, было ощущение нестерпимого пекла. Простынь намокла от пота и, казалось, испускала пар. Он ворочался из стороны в сторону, нервно бормоча что-то бессвязное, бредовое. И в итоге сам не заметил, как неосознанно скинул одеяло на пол и перевернувшись на живот, распластался вдоль кровати морскою звездой. На смену жару пришла легкая дрема и ощущение того, что над кроватью включили вытяжку, кондиционер. Мальчик лежал, нежась в приятной прохладе, радуясь тому, что весь его жар вытягивается. Слегка приоткрыв глаза он заметил, что в свете Луны, на полу раскинулась странная тень, отдаленно напоминающая человека. Очень длинного, деформированного, с ногами, как у собаки или оборотня из его старой книжки, которая сейчас пылится дома. Кирилл с ужасом осознал: в доме бабушки и деда – нет вытяжки. 
Под это осознание раздалось прерывистое фырканье носом. 

*** 

Дед спал глубоким, беспробудным сном, не обращая никакого внимания на раздающиеся звуки из комнаты отведенной внуку. Лишь Баба Таня беспокойно ворочаясь во сне и все твердила сказанную сегодня внуку фразу, которую он не услышал: - Еду закрывать надо, и ты укрывайся… Если унюхает – в ад утащит...