Эта трудная, трудная бессмертная любовь...

Глава 7.

Глава 7.

Открывая глаза, я дивилась странному и смутному сну, который видела этой ночью. Видимо, это все волнение перед поездкой. Поездка! Меня охватило радостное возбуждение. Ура! Я лечу в Канаду! В свои сорок я впервые еду за границу. Это кажется странным, сейчас, когда практически каждый может небрежно заявить: «Когда я последний раз был (была) в Турции…», и дальше начинается восторженный пересказ подробностей походов по магазинам и лежания на пляже, даже если этот «последний» раз был и единственным. На море я, конечно, бывала, но обычно ограничивалась российским северным берегом Черного или южным – Белого.

Я вскочила с постели, посмотрела на часы и засуетилась. Почти проспала! Через сорок минут приедут Алексей с Люсей, и мы двинем в аэропорт, а я еще не готова. Хорошо, что сумка собрана вчера и… А где она? Помню, что ставила ее около кровати. Наверное, Егор вынес в прихожую. Тогда почему не разбудил меня?! С трудом попадая руками в рукава халата, застегивая его на ходу, я вынеслась в коридор и, выкрикивая «Егор!», помчалась в ванну. Сын вышел из кухни и, настороженно глядя на меня, спросил: «Мамуля, тебе что-нибудь нужно?» Я застыла на месте, заподозрив неладное. Егор звал меня «мамуля» только когда был очень маленьким, или когда я болела. Так как вырос он уже давно, а чувствовала я себя прекрасно, оставалось…

- Что-то с папой?! С тетей Люсей?! С дядей Лешей?! – перечислила я всех самых близких людей.

Егор молчал.

- Отвечай сейчас же! – я затряслась.

Он подбежал ко мне, схватил за руки и зачастил:

- Мамуля, все в порядке, они все живы и здоровы, только не волнуйся.

Я немного успокоилась и недоуменно спросила:

- Тогда почему у тебя такой вид, будто кто-то болен?

Егор смущенно переминался с ноги на ногу и молчал. Я снова занервничала:

- Да говори же ты!

Он вздохнул и повел меня в мою спальню, усадил на кровать, а сам расположился в кресле рядом. Кстати, этого кресла здесь раньше не было, и оно стояло так, будто кто-то сидел здесь как у кровати больного. Больного… если все живы и здоровы, значит, это я…

- Что со мной? – уставилась я на сына.

Он вздохнул и заговорил. Причем это звучало как нечто, что повторяют часто, смахивало на заученный текст.

- Мам, врачи говорят, что это ретроградная амнезия. Ты потеряла часть воспоминаний из-за шока.

- Какие воспоминания? Какого шока? Я все прекрасно помню. Сегодня мы с Алексеем летим в Канаду. Кстати, они с Люсей скоро будут здесь, а я все еще не готова! – я подскочила, собираясь снова бежать в ванну.

- Мама, ты уже съездила в Канаду…

- Что?!

- Вы с дядей Лешей вернулись оттуда неделю назад.

- Неделю…- я бессильно опустилась обратно на кровать, - и что, я только очнулась?

Егор помолчав, осторожно проговорил:

- Не совсем так. Ты просыпаешься каждое утро и не помнишь о своей поездке.

- Как это?

- Ну, воспоминания о твоей поездке напрочь отсутствуют. Все остальное ты помнишь очень хорошо. Мы каждый день с тобой разговариваем о разных событиях из твоей жизни – здесь нет никаких проблем.

- Мы?

- Да. Я, папа, тетя Люда, дядя Леша.

- Папа?!

- Он приходит каждый день, как и остальные. Все очень беспокоятся о тебе.

- Ясно.

Я попыталась сосредоточиться. Я помню, что меня пригласила к себе в Канаду Алекс Кенсинг, мы писали с ней книгу. Я сделала визу, наскребла денег, Алексей выпросил мне место в самолете своего хозяина. И… мы должны ехать сегодня утром.

- Какое сегодня число? – безнадежно спросила я.

- 20 августа.

Я молча смотрела в пол и не видела рисунка ковра. Семнадцать дней выпали из моей жизни. Вдруг мне стало холодно. А что дальше? Если я каждое утро буду просыпаться и помнить свою жизнь только до определенного момента…

- Егор, а почему я не в больнице? С этим надо что-то делать!

- Ты была в больнице. Тебя обследовали, никаких органических повреждений нет. Ты здорова, это просто какой-то сбой. Мы привезли тебя домой вчера. Врач сказал, что дома в привычной обстановке ты, возможно, быстрее вспомнишь все. Я так надеялся, что сегодня… - он тяжело вздохнул.

- Погоди, ты сказал о каком-то шоке. А что произошло?

- Понимаешь, мы и сами не очень много знаем. Когда ты уехала в Канаду, у нас была информация только из твоих писем. Ты сообщила, что миссис Кенсинг умерла и …

- Что?!

- Мам, не переживай так, пожалуйста. Ей было 90 лет, она прожила долгую и счастливую жизнь, ты же знаешь. Но люди не бессмертны.

Что-то царапнуло по краю сознания, что-то из области снов… сон! Когда утром я открывала глаза, то дивилась чему-то увиденному во сне.

- Мама? – Егор встревожено подался ко мне.

Я подняла руку, прося, чтобы он не отвлекал, пытаясь поймать какую-то мысль. Но смутное воспоминание пропало.

Миссис Кенсинг, как жаль! Но это известие не потрясло меня так сильно, как я ожидала. Видимо, подсознание уже давно пережило это событие, смирившись с неизбежным, и только поверхностное сознание, забыв, давало некую новизну восприятия.

- Что еще тебе известно? – спросила я у Егора.

- Немногое. Ты писала, что в доме живет некий мистер Кенсинг, о котором Алекс в своем последнем письме попросила тебя позаботиться. Это, наверное, муж твоей знакомой?

Я чувствовала себя весьма неуютно. Мне казалось, я должна знать, о ком идет речь, но я совершенно не помнила ни этого человека, ни как мы с ним общались. Беспомощно взглянув на Егора, я пожала плечами. Бедный мой сынок! Ему еще самому нужна помощь, ведь он учится, а теперь вынужден заботиться о съехавшей с катушек матери. Я внимательнее посмотрела на сына. Он выглядел таким повзрослевшим, будто не три недели прошло, а три года. Складка между бровей уже явно не разгладится. Ох, и досталось же ему переживаний! Я встала с кровати, подошла к нему, обняла за плечи и поцеловала в щеку.



Отредактировано: 26.07.2016