Этика тёмной магии

I. Без вины виноватая

«Ищи справедливости»

- Кодекс Светлых, статья седьмая

«Ищи выход»

- Кодекс Тёмных, статья седьмая

I. Без вины виноватая

  1

  Это был последний раз, когда я брела на очередное собрание чародейского сообщества по настоянию упрямого отца.

  Ну вот почему, скажите, он всё ещё не оставил меня в покое? Ведь, наверное, все в мире уже знают: способностей к магии у меня нет. Никаких. И факт этот стал известен не вчера и даже не на прошлой неделе, а целых три года назад. Когда все мои знакомые уже вовсю забавлялись с новообретёнными способностями, я отсиживалась в уголке, наблюдала за ними, давила в себе зависть и ждала. Я была рождена, чтобы стать магом. Двенадцать лет моей жизни меня готовили только к этому. Потом – четыре томительных года ожидания, слёзы в подушку, неоправданные надежды, жалостливые взгляды более удачливых и потому всё сильнее отдалявшихся от меня друзей, чересчур бодрые заверения родственников в том, что «всё ещё наладится, непременно». А потом – день моего шестнадцатилетия. Крайний срок, к которому любые, даже самые посредственные чародеи уже находили возможность проявить себя. Отсечка, после которой можно смело хоронить мечты и выискивать себе другое дело всей жизни.

  Отец надеялся, что я отправлюсь по стопам многих подобных мне неудачников – ведь я, конечно же, была отнюдь не уникальна в своём фатальном несчастье. Даже феноменом себя назвать не могла. Вы знаете, как в шестнадцать лет абсолютная заурядность портит существование? Да уж, в то время казалось, что жизнь обрушилась окончательно и бесповоротно. Но, наверное, именно страстное нежелание чувствовать себя ординарной и заставило меня наконец воспротивиться воле отца. Спустя полгода после «самого грандиозного разочарования» в его – и моей, вообще-то! - жизни я подкинула ему второе самое грандиозное: нет, я не собиралась искать карьеры среди «прилипал», как их презрительно называли и светлые, и тёмные, а на самом деле – таких же, как я, неудачных отпрысков достойных семей, над которыми судьба безжалостно поглумилась, лишив наследственного дара. «Прилипалы», или агифы, если использовать протокольное название, работали в областях, смежных с истинной магией: собирали и заготавливали травы для зельеварения, сортировали минералы, мастерили заготовки для амулетов, наконец, просто разбирали бесчисленные бумаги в недрах какого-нибудь отделения чародейского собрания или суда. Работа их была пусть и полезна, но до ужаса мелка. Серые мыши, невидимые клерки – вот потолок возможностей для таких, как я, во всём, что касается магии.

  В общем, вы понимаете: о такой судьбе я точно не грезила. Потому набралась смелости, заглушила внутренний голос (а может, и не внутренний - интонации его почему-то слишком напоминали отцовские) и спустя какое-то время нашла себя в профессии, крайне далёкой от чародейства. Теперь, в свои девятнадцать, я – флорист, и я с удовольствием создаю неповторимое цветочное настроение (эту фразу я придумала сама) на чужих свадьбах, юбилеях и прочих празднествах.

  И безо всякого удовольствия посещаю чародейские сборища, на которых чувствую себя так же уместно, как одинокая роза в охапке ромашек.

  - Леяна!

  Отец караулил меня у входа и, лишь только я сошла со ступеней пыхтевшего густым паром трамвайчика, поспешил ко мне, подхватывая, будто женщина, подол янтарной мантии. Под моей серой накидкой скрывалась такая же: все маги обязаны посещать собрания наряженными исключительно по протоколу. И хотя ни магом, ни даже подмастерьем я не являлась, отец всё равно настаивал на мантии, сшитой для меня на заказ. Такое ощущение, что этими смехотворными попытками он стремился создать иллюзию благополучия в своей голове. Будто у него был нормальный наследник, ничуть не хуже, чем у друзей, а вовсе не… я.

  - Опаздываешь, - пожурил меня отец.

  Я равнодушно передёрнула плечами.

  - Трамвай задержался.

  Мы поторопились к ступеням, на которых, будто лепестки ирисов в корзинке, беспорядочно мешались между собой жёлтые и фиолетовые мантии. Впрочем, к дверям почти никто не спешил: чародеи всё больше сбивались небольшими однотонными кучками; седовласые старцы степенно беседовали, молодые подмастерья рассаживались прямо на светлом мраморе и громогласно забавляли друг друга свежими байками, то и дело навлекая на себя неодобрительные взгляды старших.

  - Пойдём, пойдём, - поторопил меня отец. – Мест не останется.