Этика тёмной магии

XVI. Творить чудеса

  69

  Лея

  С большим трудом я разомкнула ресницы и не сразу поняла, где находилась. Это уже была не гостиная Донаса, но очертания предметов показались знакомыми. Ну, конечно: гостевая спальня Ксиданов. Снова.

  Преодолевая слабость, я повернула голову - и вздрогнула от неожиданности: рядом, съёжившись на неудобном стуле и сложив локти поверх моего одеяла, тихо спал Айвор. Бледный, измождённый, с тёмными кругами под глазами… но живой.

  Живой.

  Я с облегчением вдохнула поглубже и почувствовала боль ниже рёбер, такую жгучую, что едва сдержала стон. Воспоминания хлынули потоком: Айвор, опутанный чужим заклинанием, хищные движения кинжала и мои крики, полные безумия. С каждым взмахом – всё больше крови на рубашке. С каждым словом – всё неотвратимее конец. Его изрезанное тело безвольно висело на тугих путах; ослабшие пальцы уже не сжимались в кулаки и лишь вздрагивали при каждом новом ударе. Светлые силы, они убивали его! Вытягивали из него силу вместе с кровью и жизнью, и я билась в агонии, пока не полыхнули в памяти слова Дона: «Если бы не она, я бы не выжил…»

  Если бы не я, они не тронули бы его.

  Я не раздумывала ни секунды.

  …И теперь, при виде его, спящего, эмоции захлёстывали меня с головой. Жив. Дышит. Ресницы подрагивают во сне. Не удержавшись, я провела кончиками пальцев по его слежавшимся волосам, и Айвор пробудился от одного прикосновения. Осоловело поднял голову, натолкнулся на мой взгляд - и выпрямился; сжал мою ладонь, огладил пальцы.

  - Как ты? – голос его прозвучал хрипловато со сна.

  - Нормально. А ты?..

  - Тоже.

  Он всё смотрел на меня и держал мою руку. Потом поднялся, пересел на краешек постели и вновь встретил мой взор.

  - Лей… - начал он серьёзно, но я уже знала, о чём он собрался говорить: о том, что я поступила безрассудно, что могла погибнуть, что не должна была рисковать ради него… вот только у меня на этот счёт имелось своё мнение. И потому я, пресекая ещё не начавшуюся речь, потянула Айвора за ворот рубашки. Он замешкался лишь на секунду, упираясь ладонями в подушку, а потом поддался, и губы его ласково коснулись моих. Вот так, хорошо. Разговоры подождут…

  Подумать только, прежде – давно, почти в другой жизни – я и не представляла себе, что когда-нибудь не смогу насытиться его прикосновениями. И я отталкивала его так рьяно просто потому, что… да кто знает, почему? Было ли дело в предрассудках, в тех удобных ярлыках, на которых держался мой привычный мир? Или же виной всему стала моя глубокая неуверенность в том, что кто-то может счесть меня достойной, несмотря на все мои неудачи и провалы? Не знаю. Но знаю, что боялась потерять его теперь - больше всего на свете.

  Отстранился Айвор нехотя и почти виновато сказал, что должен сообщить целителю о моём пробуждении. И почти сразу же комнату наводнили люди: пара сиделок, что принялись усаживать меня и поправлять подушки, и родители, по лицам которых было видно, что они уже не первый час сходили с ума от ожидания, и Руби, взиравшая на меня с порога одновременно с беспокойством и облегчением, и целитель в янтарной мантии, в котором я узнала мастера Дарона.

  Последний, только появившись на пороге, без труда выставил всех остальных, включая и Айвора, и моих родителей, которые не успели даже обнять меня толком. Я хотела сказать, что прогонять никого не нужно и что чувствую я себя вполне сносно и могу уделить несколько минут родителям, но целитель жестом велел мне помолчать, опускаясь на стул и доставая инструменты.

  - Хорошо, - пробормотал он спустя несколько минут, закончив стандартные манипуляции. – Что ж, мисс Полейни, организм у вас молодой, сильный, с ситуацией должен справиться. Даже с такой критической, как эта.

  - Критической? – осторожно уточнила я.

  Целитель посмотрел на меня.

  - Весьма. Понимаете ли вы, мисс, что если из чародея вымыть столько энергии, он либо погибает, либо остаётся агифом без возможности восстановления? На моей памяти вы первая, кто по собственной воле сделал такое с собой. Вы вообще сознавали, на что идёте?

  Я промолчала. Нет, не сознавала. В ту секунду я как-то не сумела тщательно всё обдумать. А если бы сознавала, чем рискую, решилась бы? Что бы пересилило – страх за себя или за Айвора?