42

Прогноз погоды

– Ломакин! В последний раз спрашиваю, на что ты и твои дата-сатанисты[1] потратили семь миллионов?!?

Завкафедрой искусственного интеллекта устало потёр переносицу. Последние полтора часа он объяснял проректору по науке на что он и его команда потратили семь миллионах в таблицах и графиках, примерах и обобщениях, цитатах авторитетных коллег и подробных выкладках – всего на ста двадцати слайдах. Для грантов с четырьмя нулями обычно хватало презентации на пару десятков экранов, с пятью – на полсотни, но на этот раз отработанная схема не прокатила. Возможно, имела место более сложная, нелинейная зависимость между профуканным бюджетом и количеством слайдов, необходимым и достаточным, чтобы обосновать отсутствие результатов, – на автопилоте подумал он и, без особой надежды на успех, повторил:

– Лев Семёныч, я же вам всё только то объяснил…

– Ты мне объяснил? ЧТО! ты мне объяснил? – проректор набычился и угрожающе наклонился вперёд, уперев кулаки в стол, – Что этот ваш искусственный интеллект жрёт столько же ресурсов, сколько оборонный комплекс Пентагона? Что он через Интернет запустил щупальца чуть ли не в каждый смартфон и компьютер? И в режиме реального, мать его, времени получает картинку со спутников? Но точность его прогнозов не лучше, чем у Яндекс.Погоды, где люди тупо тыкают «Идёт дождь» или «Не идёт дождь»! Ах, да, и моя любимая часть – скорее всего, вам потребуется дополнительное финансирование, чтобы продолжить разработку!

– Для среднесрочного прогноза точность на уровне восьмидесяти двух целых и тринадцати сотых процента – это исключительно высокий показатель. Мы задействовали все доступные ресурсы, повысили робастность модели и сейчас на пороге…

– Семь миллионов, Ломакин! Семь! Миллионов! – проректор воздел руки, словно призывая в свидетели то ли небеса, то ли ректора, чей кабинет находился аккурат у них над головой. – Ты хоть понимаешь, какая это ответственность? На нас рассчитывает авиация гражданская и военная, на нас рассчитывает страна, на нас рассчитывает сам!.. – Лев Семёныч сделал страшные глаза и воздел указующий перст к потолку, – А мы что? Каких-то восемьдесят два процента! Эх, Ломакин, Ломакин…

– … и тринадцать сотых, – поправил завкафедрой, за что немедленно удостоился испепеляющего взгляда, но быстро сориентировался и бодро сообщил, – Зато есть город, для которого точность прогноза уже месяц держится на ста процентах – такого ещё никому не удавалось. Сто процентов, Лев Семёныч!

– Мгм… какой город? Москва? – приободрился проректор.

– Н-н-не совсем, – уклончиво ответил завкафедрой, – Не это главное, главное, что нейросеть такой сложности невозможно интерпретировать – невозможно переложить на человеческий язык, как и почему она принимает решения. Но если она сможет уловить закономерность и масштабировать её, мы получим стопроцентный прогноз для любой точки в мире! Поэтому разработку ни в коем случае нельзя бросать, мы уже добились того, что считалось невозможным, но нам нужно ещё немного времени – год, два, самое большее пять лет и, возможно, бюджет… – выражение лица проректора не предвещало ничего хорошего, и завкафедрой решил прибегнуть к последней, стратегической хитрости, – Вот представьте, Лев Семёныч, вы планируете отпуск с супругой в Сочи. И точно знаете, когда там будет идеальная погода – ни жарко, ни холодно, ни ветра, ни дождя. Хочешь – загорай, хочешь – в горы, красота! Не отпуск, а сказка!

Проректор усмехнулся и погрозил ему пальцем:

– Какая же это сказка, если вся страна разом туда в отпуск попрётся?

– Кто бы нас отпустил, – пожал плечами завкафедрой.

– Ладно, живите, – Лев Семёныч поднялся со своего места и многозначительно добавил, – Пока. Если облажаетесь, вы у меня сами в отпуск только тогда и пойдёте, когда в этом вашем городе на сто процентов будет идеальная погода.

Завкафедрой проводил проректора взглядом, полным почтения и смирения, а когда тот вышел, три раза постучал по деревянной кафедре – как человек практического и чисто научного склада ума он никогда не страдал суевериями, но в этом случае не помешает.

Последние полчаса своей жизни Петрович потратил на то, чтобы выбрать мормышку на Озоне. Даром ему дались и первая, и второй, но дети прожужжали все уши своей Чёрной пятницей – купи да купи, распродажа года, скидки, кэшбэк! На блошином рынке мормышки стоили в три раза дешевле, но эти черти ничего и слышать не хотели – всё теперь надо брать через интернет, и чтобы обязательно с бонусами и промокодами! А если откажешься выбирать, купят какую-нибудь ерунду, а потом обижаются, что не пользуешься. Навигатор вот зачем-то подарили, чтобы на рыбалку ездить – нафигатор, как называл его Петрович про себя – вот на фига ему эта Клава, если он все окрестные ерики как свои пять пальцев знает?

Петрович тяжко вздохнул: мормышку вроде выбрал, осталось пошарить ссылку – вот только он в этом ни черта не шарил. Он сверился с инструкцией, которую сын скинул в Телеграм – это приложение он освоил совсем недавно, чтобы общаться с внуками по видеосвязи. Но освоил – громко сказано, он чувствовал себя со смартфоном как обезьяна с гранатой, но навещать одинокого старика детям вечно было недосуг, а по видео можно болтать хоть каждый день. Вот Петрович и болтал с внуками и странным типом с ником NN22_v382.191.

Пару месяцев назад NN22_v382.191 постучался к нему в Телеграм и с тех пор исправно писал несколько раз в неделю: для удобства он называл его Николашей и считал безобидным чудиком. Петрович по доброте душевной отвечал – ничего такого, чтобы за это банить (знать бы ещё, как это делается!), тот не делал. Правда, поговорить с ним тоже было не о чём: на всё, кроме одной единственной темы, Николаша отвечал «Я не знаю» или «Я не понимаю» и добавлял грустный смайлик. Зато о погоде он мог болтать часами: где в Исландии лучше ловить радужные облака, как движутся воздушные массы над Кордильерами, сколько солнечных часов было в Рио за последние десять лет и какой из ста тринадцати видов дождя начнётся через два часа в Санкт-Петербурге.